Штаб армейский, штаб фронтовой
Шрифт:
Целую неделю ни на минуту не прекращались яростные атаки русских на созданный нами коридор между Доном и Волгой... Никакого покоя не было и ночами, нервы наших танкистов были предельно измотаны"{194}.
Полагаю, что не зря мы отвели столько места цитатам из книги участника Сталинградской битвы с немецко-фашистской стороны. В данном случае они неоспоримо подтверждают по крайней мере три момента: невиданную ожесточенность тех боев, величайшее мужество наших воинов и обретенное ими ратное мастерство.
Как мы видим из названной выше книги, немало дней изолированный от основных сил хваленой 6-й армии 14-й танковый корпус вынужден был вести тяжелые оборонительные бои. Только через неделю, после переброски сюда новых пехотных дивизий, противнику удалось вновь перейти в наступление, преодолеть в упорных
Как же с оперативной точки зрения оценить прорыв врага к Волге в районе Тракторного завода? При упрощенном рассмотрении обстановки кажется, будто это было успехом Паулюса. Но при всесторонней оценке сложившейся ситуации нельзя не видеть, что командование 6-й немецкой армии допустило крупную ошибку, позволив нам в критический момент сковать его самую мощную маневренную группировку - 14-й танковый корпус генерала Хубе. Он втянулся фактически в позиционные бои. Сам коридор, пробитый противником, стал отнюдь не трамплином для захвата Сталинграда, а ахиллесовой пятой 6-й армии - он требовал непрерывного притока подкреплений для обороны, поскольку по нему не прекращались удары наших войск.
Бесспорно, этот узкий проран в нашем оперативном построении мешал и нам, лишая локтевой связи на переднем крае два фронта, однако, думается, неудобств у гитлеровцев было не меньше - они вышли к Сталинграду в самом трудном месте города, где мощные заводские корпуса помогали нам организовать действительно активную непреодолимую оборону.
Но если бы только севернее Сталинграда нам приходилось сдерживать ожесточенный натиск фашистских войск. В те же самые дни 4-я танковая армия генерала Гота развернула наступление на город с юга. События там развивались не менее опасно, чем на севере. Дело в том, что у Гота было более изощренно выбрано направление главного удара. Если Паулюс рвался непосредственно в Сталинград, то Гот сделал объектом своих вожделений район между Красноармейском и Бекетовкой, овладение которым сулило немцам большие оперативные преимущества. Здесь расположена господствующая над Волгой и островом Сарпинский возвышенность, которая позволяла не только взять под контроль все передвижение на реке, но и прервать сухопутную связь Сталинграда с Астраханью по западному берегу Волги.
В то время мы, конечно, не могли в полной мере знать планы врага, но видели, что Гитлер стремится армиями Паулюса и Гота зажать Сталинград в клещи с севера и юга. При этом, суммируя данные из донесений разведки 64-й, 57-й армий и войск, оборонявшихся на широком фронте между Сталинградом и Астраханью, мы выявили оперативное построение армии Гота. Он наносил удар тремя корпусами. 48-й танковый корпус, главная маневренная и ударная сила армии, наступал в центре, нацеливаясь на Красноармейск; 4-й армейский корпус на правом фланге, нанося удар от станции Абганерово на станцию Тундутово, а 6-й армейский румынский корпус - на левом фланге. Особенно опасной для нас была 15-километровая полоса по обе стороны железной дороги Котельниково Сталинград. При этом корпуса, наносившие главный удар, обеспечивались: справа - 24-й немецкой танковой дивизией, а слева - 20-й и 1-й пехотными дивизиями румын.
С учетом такого оперативного построения 4-й танковой армии Гота командующий 64-й армией генерал М. С. Шумилов получил приказ максимально укрепить рубеж Капкинский, Тингута. Для этого ему выделили необходимые подкрепления, и Михаил Степанович со свойственной ему дотошностью и предприимчивостью выполнил задачу, советуясь при необходимости с А. М. Василевским и А. И. Еременко. Он поставил на самом угрожаемом участке наиболее многочисленные и оснащенные дивизии - 126, 204 и 38-ю, которыми командовали соответственно полковники В. Е. Сорокин, А. В. Скворцов и Г. Б. Сафиулин. Эти соединения были усилены истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками. Оборона насыщалась минными заграждениями, в землю вкапывались танки. А в глубине на этом же направлении располагался общевойсковой резерв: 29-я стрелковая дивизия полковника А. И. Колобутина и 138-я полковника И. И. Людникова,
О прочности созданной на этом направлении нашей обороны свидетельствовал и противник, например командир 29-й моторизованной дивизии генерал-лейтенант Иоахим Лемельзен. Он писал в послевоенных мемуарах: "Советскому командованию была ясна опасность удара 48-го танкового корпуса и оно подтянуло сюда все имевшиеся в его распоряжении резервы... Сюда прибыли переброшенная с Дальнего Востока 126-я стрелковая дивизия, так же как и 208-я дивизия, противотанковые артиллерийские части и танковые бригады. Здесь был сооружен внешний оборонительный пояс Сталинграда, представлявший собой систему бункеров, траншей и противотанковых сооружений. Русские искусно замаскировали его, невзирая на открытую степную местность, и весьма умело использовали"{195}.
В 6 часов утра 17 августа, когда на севере столь тревожным стало положение 4-й танковой армии В. Д. Крюченкина и 62-й А. И. Лопатина, Гот начал наступление всеми своими силами в 40-километровой полосе. Главный удар, как мы и ожидали, пришелся на те полтора десятка километров, что лежали по обе стороны железной дороги Котельниково - Сталинград. Там действовало более 200 вражеских танков, рвавшихся на станцию Абганерово.
Соединения Гота понесли значительные потери, тем не менее им удалось прорвать первую линию нашей обороны на стыке 126-й и 204-й стрелковых дивизий на глубину 4-5 километров, а на участке 38-й стрелковой, которую атаковало до 70 фашистских танков, вызвать кризисную ситуацию. Генерал Шумилов перебросил сюда из второго эшелона два истребительно-противотанковых артиллерийских полка и 13-ю танковую бригаду из 13-го танкового корпуса. Этой хорошо знакомой мне бригадой по-прежнему командовал полковник И. Т. Клименчук, комиссаром был старший батальонный комиссар П. И. Горев. С горьким сожалением должен сказать, что эти храбрейшие танкисты погибли в последовавших затем до предела напряженных боях. Но в тот момент противнику был нанесен здесь большой урон, и он вынужден был приостановить наступление.
18 августа Гот усилил свои войска на этом направлении еще одной дивизией 297-й пехотной. В ответ мы приказали генералу Шумилову вывести из резерва на стык между дивизиями В. Е. Сорокина и А. В. Скворцова 29-ю стрелковую дивизию полковника А. И. Колобутина и остальные силы 13-го танкового корпуса.
За весь день враг лишь незначительно потеснил на отдельных участках наши 204-ю и 38-ю дивизии, но оборону армии прорвать не смог, ибо к разъезду 74-й километр и поселку Зеты были выдвинуты из резерва 138-я стрелковая дивизия и 154-я морская стрелковая бригада полковников И. И. Людникова и А. И. Мальчевского. Тогда Гот решил внести изменение в направление главного удара. Если ранее он намеревался прорвать нашу оборону на сравнительно удаленном от Сталинграда участке, а затем свернуть ее, продвигаясь на север, то теперь вознамерился, что называется, взять быка за рога и прорваться непосредственно к Красноармейску и Бекетовке. Иными словами, Гот сместил направление главного удара на восток.
20 августа мы получили тревожное сообщение от Ф. И. Толбухина - командарма 57 - о мощном давлении врага на оборону 15-й гвардейской (командир гвардии подполковник А. Е. Овсиенко) и 422-й (командир полковник И. К. Морозов) стрелковых дивизий, а также Винницкого военного училища. Назавтра, нанеся артиллерийский и авиационный удары на узком участке, где оборонялись часть сил 15-й гвардейской стрелковой дивизии и винницкие курсанты, противник обрушил на них мощный таран танков и пехоты. Оказав гитлеровцам героическое сопротивление, гвардейцы и курсанты вынуждены были к вечеру отойти на рубеж Балки Морозова и южной окраины Дубового Оврага. Об этом мне поздно ночью сообщил начальник штаба 57-й армии полковник Н. Г. Сидоров.