Штаб армейский, штаб фронтовой
Шрифт:
– Давай слушай, но строго между нами.
– У меня нет секретов от командования,- сказал я.
– Его-то ты как раз и должен тактично проинформировать, но больше никого. Понимаешь, что произошло: вчера вечером, когда стало ясно, что танковая группировка противника, прорвавшаяся к Новомаксимовскому, нацеливается на калачевскую переправу, по моему совету было принято решение ускорить передачу вашей армии 23-го танкового корпуса и 204-й дивизии и, учитывая ваш опыт, поручить подготовить контрудар в направлении устья Чира, тем более что части Хасина и Скворцова были уже на пути к Калачу. Командующий приказал немедленно передать вам соответствующее боевое распоряжение, что и сделал генерал Никишев, правда, весьма эмоционально. Тем временем Ставка, как и мы, оценив степень угрозы с юга, но не имея полных данных об обстановке в 64-й армии, передала,- И. Н. Рухле открыл папку и показал
Далее Рухле сказал, что, приняв эту директиву, В. И. Гордов не счел возможным возражать Ставке и приказал продублировать ее Чуйкову и Лопатину, которые, однако, при всем желании не в состоянии были ее выполнить. 204-я дивизия и 23-й танковый корпус находились в пути, и командованию 64-й армии только к полудню 29 июля удалось найти в районе Жирков всего лишь одну танковую бригаду... Не были готовы к нанесению удара и силы 62-й армии, которым не подвезли еще боеприпасы{153}.
– К счастью,- продолжал генерал Рухле,- когда прямо доложили обо всем этом Василевскому, он, как обычно, взял на себя ответственность и разрешил выполнять первоначальное решение.
– Ну а где мы будем искать Хасина и Скворцова?- осведомился я, и в этот момент, как в кинобоевике, дверь отворилась и на пороге возник худощавый генерал, туго подпоясанный ремнем с двумя портупеями.
– Генерал-майор танковых войск Хасин!
– представился он, четко вскинув руку к козырьку фуражки.
– Не удивляйся,- сказал мне с улыбкой Рухле,- я привез Абрама Матвеевича с собой, но он ожидал прибытия комиссара Подпоринова и начальника штаба полковника Волконского, немного приотставших.
О Хасине я был немного наслышан в бытность его командиром 1-й танковой бригады на Юго-Западном фронте. В конце сентября во фронтовой газете была опубликована статья, в которой рассказывалось, как бригада Хасина выручила из окружения штаб 2-го кавалерийского корпуса П. А. Белова. Два танкиста его бригады - М. П. Криворотов и Т. М. Шашло были удостоены потом звания Героя Советского Союза. Генералу Хасину было 43 года, он успел понюхать пороху и в гражданскую войну, в 30-х окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, до назначения командиром корпуса был заместителем по автобронетанковым войскам командующего 28-й армией у Д. И. Рябышева и В. Д. Крюченкина.
Вскоре появился озабоченный Москаленко в сопровождении командира 204-й дивизии. Тут же генералам Хасину и Скворцову была поставлена боевая задача на основании плана, разработанного Под руководством Н. Я. Прихидько, и они отбыли в его сопровождении в район Новомаксимовского. Генерал же Рухле по прибытии Кирилла Семеновича поделился некоторыми драматическими подробностями кризисной обстановки, сложившейся сутки назад в низовьях Чира. Он сообщил, например, что противник, войдя в соприкосновение с 229-й дивизией 64-й армии, после двухдневных боев прорвал ее оборону и вышел к нижнечирской переправе, отрезав от нее 214-ю дивизию и 154-ю морскую бригаду. 66-я бригада морской пехоты отошла на левый берег Дона. Разрозненные части 229-й дивизии, которые все же вырвались за Чир, переправились на левый берег Дона не полностью. В условиях вынужденного отхода под натиском превосходящих сил врага командир дивизии полковник Ф. Ф. Сажин, комиссар дивизии старший батальонный комиссар Т. Н. Бандурин, другие командиры и политработники сделали все возможное, чтобы сохранить боеспособность соединения, и это им удалось.
Обстановка, однако, оставалась тяжелой. Самолеты Рихтгофена бомбили скопление людей и техники у переправы. Восстановление нарушенного порядка на ней генерал В. И. Чуйков поручил ряду руководителей армейского звена. Немало из них погибло здесь смертью героев, в том числе командующий артиллерией армии генерал Я. И. Броуд, начальник оперативного отдела штаба армии подполковник Т. М. Сидорин, начальник инженерной службы армии полковник Бурилов и другие.
Решение об отводе немецких 24-й танковой, а затем и 71-й пехотной дивизий, видимо, получило молчаливое одобрение Паулюса. После выхода сюда наших 204-й и 321-й стрелковых дивизий положение здесь стабилизировалось, и уже 30 июля 23-й танковый корпус, вернувшись в район Скворина, принял участие в новом ударе по липологовской группировке гитлеровцев.
Нужно заметить, что пребывание у нас генерала И. Н. Рухле мы использовали для возможно полной информации его о настоятельной необходимости подкрепления нас резервами, особенно полевой артиллерией, зенитными средствами, танками и пехотой. Иван Никифорович обещал переговорить по этому вопросу с А. М. Василевским, и уже на следующий день к нам стали прибывать гвардейские минометные полки.
Будучи у нас, И. Н. Рухле передал напоминание А. М. Василевского о том, что с армии не снимается ответственность за результаты действий 13-го танкового корпуса, и по приказу Москаленко я вплотную занялся ситуацией в районе его нахождения. Думается, целесообразно подробнее рассказать об этой небольшой по масштабу, но до крайности драматической по напряженности истории, учитывая, что полностью она нигде не освещена.
Читатель помнит, что А. М. Василевский решил направить под Манойлин генерала Е. Г. Пушкина. Прибыв туда, Ефим Григорьевич сумел вывести из боя 13-й танковый корпус, заменив его подтянутой пехотой с артиллерийским усилением. В 3 часа 30 минут ночи 28 июля 13-й корпус начал наступление в новом направлении, на Майоровский, а затем на Верхнебузиновку. С запада и юга его действия обеспечивала 20-я мотострелковая бригада с четырьмя танками и двумя противотанковыми орудиями.
Чтобы представить, насколько безотлагательно необходимыми были эти действия, стоит охарактеризовать положение, сложившееся накануне западнее Верхнебузиновки. К исходу 25 июля, как уже говорилось, 60-я моторизованная и 16-я танковая дивизии врага соединились под Сухановским. Вследствие этого 184-я и 192-я стрелковые дивизии, 84-й и 88-й гвардейские стрелковые полки 33-й гвардейской стрелковой дивизии, 40-я танковая бригада, 644-й танковый батальон и три артиллерийских полка усиления оказались в окружении. Связь их со штабом 62-й армии была потеряна еще вечером 24 июля{154}. Для организации управления войсками в район их окружения на самолете По-2 был направлен начальник оперативного отдела штаба 62-й армии полковник К. А. Журавлев. Приземлившись около Майоровского и ознакомившись с обстановкой, он сообщил, что, несмотря на недостаток боеприпасов, медикаментов и продовольствия, окруженные, которых он объединил в оперативную группу, не утратили слаженности и упорства в боях с врагом{155}.
В помощь К. А. Журавлеву послали группу работников штаба армии с радиостанцией и отряд курсантов на автомашинах, а также несколько танков, но пробиться к окруженным они не смогли. Это крайне осложнило задачу Константина Александровича, тем более что против его оперативной группы Паулюс бросил части: с севера - 100-й легкопехотной и 305-й пехотной дивизий, с востока 376-й, с юга - 113-й, а с запада - 384-й пехотных дивизий при непрерывной поддержке с воздуха. Невзирая на тяжелую обстановку, опергруппа продолжала удерживать занимаемый район. Лишь когда вести дальше борьбу стало невозможно, полковник Журавлев 28 июля принял решение нанести удар в направлении Верхнебузиновка с запада, прорвать кольцо окружения и выйти к своим войскам. Вот тогда-то наш 13-й корпус, выполняя полученные задачи, и оказал журавлевцам крайне нужную им помощь.