Штамм «Андромеда»

Крайтон Майкл

– Мягкие ткани сгорели?

– На это не похоже.

Стоун, нахмурившись, бросил взгляд на Ливитта.

– А на что похоже?

– Просто чистая, полированная кость. Они там ни черта понять не могут. И еще такая новость. Мы проверили личный состав национальной гвардии, оцепившей Пидмонт. Это 112-й полк, расположен он в радиусе ста пятидесяти километров вокруг поселка; на восемьдесят километров в глубь зоны высылались патрули. К западу от Пидмонта находилось до ста человек. Потерь среди них нет.

– Никаких потерь? Вы уверены?

– Совершенно.

– А

в районе, над которым пролетел «Фантом», солдаты были?

– Да, были. Двенадцать человек. Это они доложили на базу о пролете самолета.

– Похоже на то, что катастрофа – это чистое совпадение, – сказал Ливитт.

– Я склонен согласиться с Питером, – заметил Стоун, подтверждая свое согласие кивком. – При отсутствии жертв на земле…

– А может, организм только в верхней атмосфере…

– Все может быть. Но пока мы твердо знаем по меньшей мере одно: как «Андромеда» убивает свои жертвы. Свертыванием крови. Не разрушением тканей, не полировкой костей. Свертыванием и никак иначе.

– Ладно, – сказал Робертсон. – Давайте пока не будем вспоминать про этот самолет…

На этом их совещание окончилось.

* * *

– Я считаю, что пора проверить посевы на биологическую активность, – заявил Стоун.

– Проведем испытание на крысах?

– Нужно удостовериться, что штамм по-прежнему вирулентен. Что он не изменился, – кивнул Стоун.

Ливитт согласился. Действительно, необходимо было проследить, не смутировал ли организм, не изменились ли кардинальным образом его свойства.

Они уже собрались приступить к работе, когда динамик внутренней связи пятого уровня щелкнул и оповестил:

– Доктор Ливитт! Доктор Ливитт!..

– Да?.. – отозвался тот.

На экране показался молодой человек приятной наружности в белом халате.

– Доктор Ливитт, мы только что получили обратно электроэнцефалограммы после детальной проверки на ЭВМ. Здесь, по-видимому, какая-то ошибка, но…

Он запнулся.

– Ну? – поторопил Ливитт. – Что-нибудь не в порядке?

– Дело в том, сэр, что ваша ЭЭГ отнесена к четвертой группе, она атипична, хотя, по-видимому, вполне благоприятна. Однако все же надо бы сделать повторную запись…

– Должно быть, это ошибка, – вмешался Стоун.

– Конечно, ошибка. – поддакнул Ливитт.

– Несомненно, сэр, – сказал молодой человек. – Но мы хотели бы все же повторить запись, чтобы полностью удостовериться.

– Я сейчас занят.

Стоун обратился непосредственно к лаборанту:

– Доктор Ливитт сделает повторную энцефалограмму, как только немного освободится…

– Хорошо, сэр.

Когда экран погас, Стоун заметил:

– Иногда все эти обязательные процедуры чертовски раздражают..

– Вот именно, – согласился Ливитт.

Они принялись было за биологическую проверку различных культур бактерии, но тут на экране ЭВМ появилось сообщение, что готовы предварительный данные рентгенокристаллографии. Стоун и Ливитт отправились посмотреть эти данные,

отложив биологическую проверку, что было весьма прискорбно. Такая проверка показала бы, что в своих рассуждениях ученые уже сбились со следа и пошли по ложному пути.

Глава 25

Уиллис

По данным рентгенокристаллографического анализа, у «Андромеды» не оказалось никаких компонентов, присущих обычной клетке, – ни ядра, ни митохондрий, ни рибосом. В шестиугольниках не было никаких внутренних членений, никаких более мелких частичек. Напротив, как их стенки, так и внутренняя часть состояли, по-видимому, из одного и того же вещества. Вещество это давало на фотографиях характерную картину какого-то колебательного процесса, прецессии, или, иначе, рассеяния рентгеновских лучей.

Просматривая результаты, Стоун заметил:

– Просто ряд одинаковых шестиугольных колец…

– И ничего больше, – добавил Ливитт. – Как же, к дьяволу, этот штамм ухитряется жить?..

Они не могли представить себе, как организм, столь просто устроенный, способен непосредственно использовать энергию для роста.

– Совершенно заурядная кольцевая структура, – сказал Ливитт. – Вроде фенольной группы, только и всего. Такая структура должна быть довольно инертной…

– А она превращает энергию в материю…

Ливитт почесал затылок. Он опять припомнил свою аналогию с городом, аналогию с клеткой мозга. Любая молекула построена из простейших кирпичиков. Взятая отдельно, она не обладает никакими примечательными свойствами. Однако в составе какой-то общности обретает огромную силу.

– Быть может, существует какой-то критический уровень, – предположил Ливитт. – Сложная структура подчас проявляет свойства, какие просто невозможны у подобной же, но более простой…

– Давняя острота насчет мозга шимпанзе, – напомнил Стоун.

Ливитт молча кивнул. По всем основным характеристикам мозг шимпанзе устроен не менее сложно, чем мозг человека. Существуют мелкие различия, но главное – в размере: человеческий мозг крупнее, в нем значительно больше клеток, больше и различных связей между ними. И именно это – не совсем понятно как – делает мозг человека качественно иным. Как однажды заметил в шутку нейрофизиолог Томас Уолдрен, решающее различие между мозгом шимпанзе и мозгом человека состоят в том, что «мы используем шимпанзе в качестве подопытного животного, а не наоборот».

Стоун и Ливитт несколько минут ломали себе головы над структурой штамма и, не придя ни к какому выводу, перешли к анализу плотности распределения электронов методом разложения в ряд. Вероятностное местоположение электронов для этой структуры было изображено на схеме, напоминающей топографическую карту. И сразу же обнаружилась новая странность. Структура на схеме оставалась неизменной, но величины коэффициентов Фурье для разных точек оказались неодинаковыми.

– Похоже, что часть структуры каким-то образом отключается, – сказал Стоун.