Шторм и штиль (с иллюстр.)
Шрифт:
Оба они были взволнованы.
— Собственно, что ты от меня хочешь? Чтобы я себя распинал, выворачивал наизнанку? И только этим жил?
— Вот-вот, в этом-то и дело. В этом ты весь… Мне твоя мама рассказывала. Рос ты, как говорят, в шелковых пеленках, хоть и без отца. Все тебе давалось легко. Во всем — полная независимость. Как же — сын героя! Ну и что из того, что сын героя?.. Чем гордиться? Вокруг тебя много героев, даже у тебя на корабле, а ты их не замечаешь. Потому что собственное «я» держит тебя в плену. Отсюда
Юрий стремительно поднялся:
— Хватит!.. Наговорились!.. — и начал застегивать шинель. Не торопился, ждал, что Поля опомнится, загладит резкость сказанного, но она произнесла еще жестче:
— Ну, что ж, хватит так хватит… — И тоже поднялась с камня. — Если то, что с тобой произошло, ничему тебя не научило и мои слова до тебя не доходят, то думай сам… Сам…
Она не захотела, чтобы Юрий ее провожал. А он не очень-то и напрашивался. Оставшись один, перебирал в памяти сказанное Полей.
«И правда, и неправда в ее словах, — думал Юрий. — Да, я не кричу на всех перекрестах о том, что произошло во время последнего похода, о том, что пережил, передумал и какие выводы для себя сделал, да это и не обязательно. Словами этого не передать. Не казнить себя надо, а делом доказать, чего я стою».
Он долго пробыл на берегу, слушая шум моря, не знавшего теперь покоя ни днем, ни ночью.
«Глубокая осень, — подумал Юрий. — Еще неделю, и на корабль придет новое пополнение…».
И так заторопился, будто молодые матросы уже прибыли.
2
Юрий поднялся рано. Тщательно побрился. Не дожидаясь вестового, надраил медные пуговицы на темно-синем кителе, выгладил брюки, до блеска начистил ботинки.
Одевался тщательно, придирчиво рассматривая себя в зеркале, вправленном в белую стену каюты. Наконец решил, что выглядит он хорошо, даже празднично. Но тут же поймал себя на том, что на душе — далеко не празднично. Сел в кресло, вытянул ноги, чтобы не измять остро заутюженные складки на брюках, закурил и задумался. В самом деле, какая радость, если сегодня боцман Небаба навсегда оставляет корабль! Недолго с ним проплавал, всего лишь год, но сжился, сроднился так, что от одной мысли о разлуке сердце щемит.
Все случалось: иногда он был недоволен боцманом, и боцман не всегда одобрял действия командира корабля, но взаимная симпатия постепенно крепла, и настало время, когда они оба почувствовали, что дополняют друг друга в нелегкой корабельной службе. Так и служить бы… Но жизнь на месте не стоит. Не мог Юрий расстаться с Небабой легко и просто: «Будьте здоровы» и «Желаю успеха». Решил устроить торжественные проводы, как и надлежит морякам, которые вместе глотали соленую воду и подставляли грудь штормовым ветрам. Пусть добрым словом вспоминает Небаба корабль, команду и его, Юрия Баглая.
Взглянул на круглые морские часы, висевшие над столом. До побудки оставалось еще
К Баглаю, гулко стуча ботинками, подбежал дежурный по кораблю и отнюдь не приглушенным, как это следовало бы, голосом, начал докладывать:
— Товарищ лейтенант! За время моего дежурства…
Но Юрии остановил его:
— Отставить! Почему вы поднимаете на палубе такой грохот и кричите на всю бухту в то время, когда команда еще спит?
— Есть, отставить… — сказал дежурный, опустил руку, которую держал у виска, и чуть заметно, загадочно улыбнулся.
— Чего это вы улыбаетесь? — удивился Баглай.
Дежурный смущенно переступил с ноги на ногу.
— Произошло нарушение распорядка, товарищ лейтенант.
Баглай поднял брови.
— Какое нарушение?! Дежурный вытянулся.
— Не ждали, что вы раньше встанете…
— Ну и что же? — с тревогой в голосе спросил Баглай. Мелькнула мысль: снова на корабле ЧП, да еще в то время, когда надо торжественно провожать боцмана. Поэтому он, повысив голос, приказал: — Докладывайте по всей форме, что случилось.
— Команда не спит, товарищ лейтенант. Все уже встали. Готовятся боцмана провожать.
На мгновение Юрий Баглай даже растерялся: ЧП это или не ЧП?.. Но что же они там делают, в кубрике? Ведь все должны спать, пока не поднимет их дудка рассыльного!..
То, что он увидел в кубрике, поразило его. Матросы будто и спать не ложились. Один гладил брюки, второй надраивал пуговицы на бушлате, третий подшивал белый подворотничок, четвертый чистил щеткой выходные ботинки, пятый заправлял новую ленту в бескозырку… Одним словом, все были заняты делом.
Лишь Андрей Соляник, у которого, наверное, все уже было приготовлено, добровольно взял на себя обязанности дежурного по кубрику и, увидев командира корабля, гаркнул так, что вздрогнули стены:
— Смир-р-но!
И все сразу же вскочили со своих мест и замерли по стойке «смирно» — лицом к Баглаю, руки по швам, грудь вперед. Выглядели они довольно комично: кто стоял в трусах и тельняшке, кто — в серой парусиновой робе и в одном ботинке, не успев обуть второй…
Баглай строго спросил:
— Что тут у вас происходит? — Он взглянул на ручные часы. — Ведь время побудки еще не наступило!
Так точно, товарищ лейтенант, — охотно подтвердил Соляник — Только нам сегодня не спится.