Шторм и ярость
Шрифт:
– Но… но она стоит прямо здесь, – Зейн сделал шаг ко мне, а затем резко остановился. – Как?..
– Она последняя в своем роде, – объяснил Мэттью. – И нам было поручено скрывать ее и обеспечивать безопасность в нашей общине с тех пор, как она была ребенком. Вот почему она продержалась так долго.
– Это не единственная причина, – сказала я, чувствуя, как влажное тепло начинает капать из моего носа. Протянув руку, я вытерла ладонью лицо, а затем посмотрела вниз: мой палец был испачкан кровью. Я вздохнула. – Вот для
– И… ты просто живешь здесь? – спросил Зейн.
– До тех пор, пока мой отец не призовет меня. – Я пожала плечами, когда Мэттью направился ко мне, вытаскивая из кармана носовой платок. – Конец времен, я полагаю, или что-то в этом роде. Но я была в безопасности благодаря Мише.
Мэттью медленно поднял руку и, убедившись, что я его вижу, приложил платок к моему носу.
– О, Тринити, – пробормотал он.
– Почему у нее идет кровь? – спросил Зейн.
– Это благодать, – сказал Мэттью, отступая назад. – После ее использования у Тринити всегда носовые кровотечения, и это очень ослабляет. Она может быть ходячим, дышащим мифом, но она все еще наполовину человек. Использовать благодать тяжело для ее человеческой стороны. Скоро она где-нибудь свернется калачиком и уснет.
Я слегка улыбнулась: в устах Мэттью это прозвучало так, будто я была ребенком, который сам себя подкармливает.
– Думаю, что знаю роль Миши в этом, – сказал Дез, заговорив впервые с тех пор, как я решила сделать всю эту чертовщину «покажи и расскажи». – Если я правильно помню, когда было много Истиннорожденных, они были связаны со Стражами. Их сила помогает… Как это сказать? Компенсировать некоторые человеческие недостатки? И наоборот. Ангельская сторона наделяет Стражей силой, делает их крепче и быстрее.
Я кивнула.
– Миша – мой Защитник. Если вы возьмете меня с собой и поможете найти его, я помогу решить вашу проблему. Останусь в Вашингтоне столько, сколько потребуется, даже после того, как мы разыщем Мишу.
– Вот откуда ты знаешь, что он жив, – сказал Зейн. – Вы связаны узами?
– Да, – я прижала кулак к груди, комкая в руке носовой платок. – Я не чувствую, что он мертв. И пока не почувствую, не смогу отказаться от него. Не стану. Ты бы сделал это?
Мускул напрягся на челюсти Зейна, когда он отвел взгляд.
– Невероятно, – пробормотал Николай. – Кто еще знает о ней?
– Очень немногие, – ответил Мэттью, опускаясь на свободное место. – Если бы это вышло наружу, демоны каждый день пытались бы пробить брешь в этих стенах, чтобы добраться до нее. Демоны думают, что она человек, пока не почувствуют запах ее крови.
– Вот почему вы так отреагировали на ее кровь, – сказал Зейн, выругавшись себе под нос. – Демоны могут ее почувствовать и понять, что Тринити наполовину ангел? Черт! Они не смогут удержаться от того, чтобы прийти за ней. Она – самое близкое к Небесам существо, до которого они когда-либо
– Да, и они, как правило, становятся немного прожорливыми, – сказала я, дрожа. – Демоны верят, что если съедят Истиннорожденного, то смогут попасть на Небеса.
– Черт возьми, – прошептал Дез. – Это правда?
– Мы понятия не имеем, – сказал Мэттью. – Но демоны верят в это, и пока они в это верят, они – угроза.
– И не единственная, – сказал Тьерри. – Кровь, кости, волосы и даже мускулы Истиннорожденных желанны для ритуалов и заклинаний. Каждая часть нефилима считается ценной на темном рынке.
Темный рынок был чем-то вроде черного рынка доноров органов. За исключением того, что темный рынок часто посещали ведьмы, демоны и целая куча сверхъестественных злодеев.
– Я особенная. Очень особенная.
Зейн уставился на меня, открыв рот, а затем зак- рыл его.
– Поэтому ты можешь видеть призраков? – спросил Николай.
– О, теперь люди хотят видеть меня? – Арахис драматично вздохнул со своего места возле потолочного вентилятора.
Я покачала головой, глядя на него.
– Да, ангелы могут видеть духов и души тех, кто умер. У других людей, способных это делать, разбавленная ангельская кровь. Вероятно, от прапрапрабабушки, одной из тысяч, которая немного помешалась на ангеле.
– Думаю, само собой разумеется, что вы не должны никому говорить, кто такая Тринити, даже другим членам вашего клана, – сказал Тьерри, и что-то промелькнуло на лице Зейна, словно он собирал головоломку в своей голове и нашел недостающий кусочек. – Нам поручено охранять ее до тех пор, пока она не понадобится…
– И я уже понадобилась! – сказала я Тьерри.
– Знаю, Миша тебе как брат, но ты не можешь подвергать себя воздействию демонов, – снова мягко возразил Тьерри. – Ты идешь за ним – это риск, на который он бы не согласился. Это может оказаться ловушкой.
– Мне все равно, – ответила я. – Этого демона можно было остановить. Я должна была использовать свою благодать, но не сделала этого. Я умею ее контролировать. Ты это знаешь. И я не могу сидеть сложа руки, Тьерри. Мне жаль. Если запретишь мне пойти с ними или запретишь им помогать мне, клянусь, я уйду сама. Ты не сможешь помешать мне. И ты это знаешь.
Тьерри действительно знал это.
Откинувшись на спинку кресла, он провел ладонью по лицу и медленно покачал головой.
– Это должно было произойти, – сказал ему Мэттью. – Мы знали это в глубине души. Она права. Мы не можем остановить ее. На это способен только отец.
– Кто ее отец? – спросил Зейн.
– Ты не захочешь знать, – пробормотал Тьерри себе под нос, и я фыркнула. Он поднял голову и опустил руку. – Тринити – оружие, и с какой бы проблемой вы ни столкнулись в Вашингтоне, она сможет вам помочь. Это правда. Но готовы ли вы помочь ей?