Шторм и ярость
Шрифт:
Зейн молчал, слушая, поэтому я продолжила:
– Когда мама заметила, что я стала чаще натыкаться на предметы и у меня появились проблемы с ориентацией, даже когда на улице было очень светло, они с Тьерри отвели меня к врачу. Провели целую кучу тестов, прежде чем подтвердить болезнь. Это был, мягко говоря, шок, – я рассмеялась. – Ну серьезно! Я – Истиннорожденная, и сражаться с этими проблемами со зрением не так-то просто. Как это вообще произошло?..
– Я заметил неуверенность в твоих шагах ночью. А еще ты довольно часто вздрагиваешь. Но я бы никогда не догадался, в чем именно причина, –
– Да, не думаю, что большинство людей догадались бы. Знаешь, многие уверены, что есть только зрячие и слепые. Не задумываясь, что есть еще кто-то между ними. Я не скрываю, что у меня эта болезнь. Просто научилась компенсировать ее – настолько, что порой о ней забываю. Но потом мне напоминают, когда я натыкаюсь на дверь или стену.
– А звезды?
Слабая улыбка тронула мои губы, когда я вспомнила, о чем однажды спросил меня врач в Моргантауне.
– На моем последнем приеме, около года назад, врач спросил, могу ли я все еще видеть звезды. Это было странно, и я поняла, что не знаю ответа на этот вопрос. Я не смотрела на звезды, наверное, целую вечность, и это поразило меня, понимаешь? Однажды я посмотрю вверх, не увижу ни одной звезды – и все будет кончено. Я никогда больше не смогу увидеть что-то настолько… красивое и простое. До этого момента я считала это само собой разумеющимся. Поэтому каждую ночь я смотрю вверх, чтобы понять, вижу ли я все еще звезды.
Зейн не ответил, но я почувствовала на себе его пристальный взгляд. Я начала накручивать свои волосы, не зная, что еще сказать.
– Так что да…
Прошло мгновение.
– Сейчас ты видишь звезды?
Я подняла голову. Ночь была безоблачной, не- бо – похоже на глубокое масляное пятно в крошечных точках.
– Да, но они слабые, – подняв руку, я указал на две звезды, одну поверх другой. – Прямо здесь. Вот эти две. – Я закрыла правый глаз, и два крошечных белых пятна превратились в одно белое. – О, подожди, – я засмеялась. – Там только одна звезда.
– Да, – пробормотал Зейн. Он смотрел в том направлении, куда я указала. – Там есть звезда, – он перевел глаза на меня, и наши взгляды встретились. – Ты не видишь… больше?
Чувствуя легкое головокружение, я с большим усилием отвела взгляд. И снова посмотрела на небо.
– Вижу парочку. А что? Здесь много звезд?
Когда Зейн не ответил, я украдкой взглянула на него. Он снова смотрел на меня, слегка наклонив голову, отчего прядь светлых волос задела щеку.
Я продолжала крутить свои волосы, а нервозность все увеличилась – словно растревоженное птичье гнездо. Я отвела взгляд:
– Небо полно звезд, да?
– Да, но единственные, которые имеют значение, – те, что ты видишь.
Мой взгляд метнулся к нему.
Он улыбнулся мне.
– Ты такая… невероятно сильная!
Это застало меня врасплох.
– Что?
– Ты говоришь о потере зрения, словно это ничего не значит. Как будто в этом нет ничего особенного, а это очень важно. Ты это знаешь, – потянувшись, Зейн положил свою руку на мою, а затем осторожно высвободил мои пальцы из волос. – Но ты имеешь дело с этим. Живешь с этим. Если это не определение силы, то я не знаю, что это.
Птичье гнездо переместилось в мою
– Не думаю, что это сила.
Он убрал мою руку от волос.
– Трин…
Покраснев при первом упоминании моего сокращенного имени и поняв, что мне нравится, когда Зейн так меня называет, я снова перевела взгляд на две звезды, которые на самом деле были одной.
– Я не могу изменить то, что должно произойти. Может быть, однажды найдется лекарство и оно подействует. Но до тех пор я должна принять болезнь и не зацикливаться на ней, потому что это страшно… Чертовски страшно думать, что все это исчезнет и мне придется учиться жить по-другому. Но я должна быть готова и делаю все, чтобы болезнь не поглощала каждое мгновение моей жизни. Это не сила, – я пожала плечами. – Это просто означает, что я… делаю все, что могу.
Все еще держа меня за руку, Зейн сжал ее.
– Как я уже сказал, это и есть определение силы.
Я снова безвольно уставилась в его глаза. Паршиво, если однажды я больше не увижу звезды. И чертовски обидно, если я больше не увижу эти бледно-голубые волчьи глаза.
– Не могу поверить, что ты не рассказала об этом раньше.
– Не принимай близко к сердцу. Это не то, о чем я обычно говорю. Не хочется, чтобы из-за болезни люди стали относиться ко мне иначе. Не хочу, чтобы ты относился ко мне иначе.
– Я бы не стал, – Зейн шагнул ко мне – осторожно, ведь мы все еще были на выступе. – Ладно. Это не совсем так. Я восхищаюсь тобой, но я восхищался тобой и до этого. Так что теперь это нечто большее.
Я попыталась прекратить улыбаться, но не смогла. Тогда я опустила глаза: Зейн все еще держал мою руку. В лунном свете я могла это видеть.
– Что ты собираешься делать, если станет хуже? – спросил он.
– Может быть, заведу себе горгулью-поводыря.
Зейн усмехнулся.
– Я могу быть ею для тебя.
– Э-э-э, чувствую, тебе это очень быстро наскучит.
– Я так не думаю, – его пальцы обхватили мой подбородок. Воздух застрял у меня в горле. – Не думаю, что рядом с тобой мне вообще когда-нибудь будет скучно.
– Правда? – Нуждаясь в небольшом пространстве после обсуждения чего-то настолько личного, я высвободилась и отступила назад. – Хорошо. Держу пари, ты не сможешь меня поймать.
Развернувшись, я побежала по выступу. Зейн выкрикнул мое имя, но оно утонуло в ветре, который подхватил мои волосы с плеч и разметал их. Я добралась до края выступа с головокружительной скоростью, и не было ни секунды колебаний или страха. Я прыгнула, окруженная только воздухом, и в те короткие секунды, прямо перед падением, я стала невесомой. Это и был полет.
Врезавшись в выступ здания на противоположной стороне улицы, я скатилась с него с дикой улыбкой.
Зейн приземлился на секунду позже, полностью перевоплотившись. Его крылья были широко расправлены. Крыша здесь была более освещена, так что я могла видеть ошеломленное выражение на его лице.
Запрокинув голову, я рассмеялась, когда Зейн бросился ко мне, снова полностью изменившись.
– Ты бы видел свое лицо прямо сейчас. Боже, ты действительно выглядишь, будто потерял дар речи! – Я отвернулась. – Не знала, что такое бывает на самом деле…