Шторм любви
Шрифт:
– Я готова, – произнесла она – и, судя по тому, сколь великолепно вы выглядите, мне, наверное, следовало бы надеть диадему; но к сожалению у меня ее нет.
– Я думаю, что она не очень вписалась бы в интерьер боевого судна, – возразил Конрад.
Говоря это, он подумал, что небольшие букетики искусственных цветов, которыми она украсила прическу, идут ей гораздо больше, чем любые бриллианты.
Делора выглядела очень юной, глаза ее в свете корабельных ламп блестели восторгом.
На ней было белое платье, корсаж которого и широкая
Желая сделать ей комплимент, но понимая, что это было бы ошибкой, Конрад вместо этого неожиданно сказал:
– Вам бы следовало одеться потеплее – вечером на корабле достаточно холодно.
– У меня есть отделанный мехом шарф, – ответила Делора; Конрад взял шарф и накинул ей на плечи.
Шарф чрезвычайно шел к ее личику и тонкой, изящной шее, и Конрад с легкой усмешкой подумал, что офицеры будут сражены наповал.
Понимая, что в каюте первого помощника не сможет разместиться более шести человек, Конрад пригласил Диккена, как истинного хозяина каюты, и еще трех молодых офицеров, каждому из которых не было и двадцати четырех лет.
Офицеры, которых он выбрал сам, составляли отличную компанию; так как служить под его началом считалось привилегией, двое из них были знатного происхождения – их отцы буквально просили Конрада взять их к себе на корабль.
Третий офицер, Берч, был выходцем из семьи судовладельцев; Конрад считал, что этот, несомненно умный молодой человек, сможет сделать блистательную морскую карьеру.
Все они, познакомившись с Делорой, когда та совершала экскурсию по кораблю, были готовы проводить в ее компании все свободное время.
Улыбнувшись про себя, Конрад подумал, что, надо будет соблюдать осторожность, иначе Делора станет очень мощным отвлекающим фактором, который может повлиять на судовую дисциплину и на качество выполнения огромной работы, просто необходимой при первом плавании корабля.
В то же время, жалея кузину, он был полон решимости сделать ее счастливой хотя бы на эти несколько недель.
Одеваясь к обеду, Конрад вспомнил, что он думал о ней Две недели назад, и улыбнулся.
Он заранее проклял женщину, отобравшую у него капитанскую каюту, содрогаясь при мысли о том, что она, кроме всего прочего его родственница.
Делора настолько отличалась от того, что он ожидал увидеть, что он без сомнения отбросил все свои прежние мысли, решив любыми способами защитить девушку от козней двух бессовестных негодяев.
– Но что, черт побери, я могу сделать? – вслух произнес он, заставив Барнета – помогавшего ему с облачением – подскочить от неожиданности.
Он думал об этом и за ужином, смеясь вместе с остальными офицерами над ее остроумными шутками.
Делора не старалась показаться веселой, образованной или, умной, она лишь вела себя так, как делала это обычно; она говорила все, что приходило ей в голову, и молодые офицеры были очарованы.
– Кузен, в одной из газет я прочитала, что вы предложили
– Боюсь, с этим придется подождать, – ответил Конрад, – пока мы не узнаем, на что способна новая команда на музыкальном поприще. Однако, я всегда думал, что люди должны уметь играть и петь, находя в музыке утешение, когда им тяжело.
– Или когда им нечего есть! – заметил один из офицеров, служивший с ним на «Тигре».
Конрад улыбнулся.
Он вспомнил, как во время одного из плаваний корабль долгое время оставался без свежего провианта, и что лишь задумавшись о чем-то постороннем можно было есть галеты» полные жучков и солонину, размягчить которую не могли никакие приготовления.
Насущной заботой каждого капитана было обеспечение команды более или менее сносной пищей на период долгих плаваний.
Пиво достаточно быстро прокисало, однако на борту всегда бывал грог – ни один капитан не повел бы судно в море без запаса рома – и приходилось даже наказывать людей за пьянство, в котором они находили утешение на пути в неизвестность.
Но в одном Конрад был уверен – пока Делора на судне, . никаких наказаний на борту «Непобедимого» не будет.
И хотя за всю службу на флоте он привык к виду наказаний плетью, но делал все возможное, чтобы на его корабле до телесных наказаний дело не доходило.
Он знал, что наказания используется, как средство устрашения, но не верил, что они действительно производят желаемый эффект.
В то же время он думал, о том как столь нежная и ранимая девушка сможет прожить несколько недель на корабле, где служат люди всех сортов и сословий, не будучи шокирована чем-нибудь, что ей придется увидеть или услышать.
Он поймал себя на мысли, что всеми силами постарается не допустить знакомства Делоры с изнаночной стороной жизни на корабле, хотя и не представлял, как этого можно добиться.
Обед подошел к концу, и Конрад, зная, что некоторым офицерам предстоит заступить на вахту в четыре часа, предложил Делоре проводить ее обратно в каюту.
Когда они поднимались на ют, она сказала:
– Это самый замечательный вечер в моей жизни! Спасибо! Спасибо вам, кузен, за вашу доброту! Я так рада, что именно ваш корабль был выбран для моего плавания до Антигуа.
– Я тоже рад этому, – тихо ответил Хорн. – Но я не могу обещать вам таких встреч каждый вечер. У меня и моих людей слишком много работы.
– Мне это известно, и я постараюсь причинять как можно меньше беспокойства. Но, пожалуйста… навещайте меня… когда у вас будет свободное время.
Она сказала это так, что Конрад понял – девушка боится долгое время оставаться наедине со своими мыслями о неизбежном прибытии на Антигуа.
– Я обещаю навещать вас как можно чаще, – ответил он. – Надеюсь, миссис Мельхиш скоро станет лучше и у вас появится собеседник.