Шторм моей любви
Шрифт:
– Ушла бы к сыну, но некуда. Не жила бы с тобой, будь моя воля, – презрительно бросила она, ухмыляясь при этом.
Вместо капли, вылила почти половину флакона, сразу же смывая напором воды в раковину, пытаясь не реагировать на ее замечание. Сколько ненависти, даже удивительно, что меня в детстве не придушили подушкой.
Не ответила, смыла макияж, почистила зубы и, вытершись, направилась на выход, искренне считая, что мама еще не закончила. Зная ее, сейчас следует ожидать финальный вопрос и угрозу.
– Я в последний раз прошу тебя помочь брату.
Хотела спросить: «Как помочь?! Что именно она хочет от меня?!», но не стала тратить свое время, прекрасно зная ответ. Не поворачиваясь, сказала:
– Нет. С покойной ночи!
Оказавшись в спальне, поцеловала свою маленькую девочку и, переодевшись в пеньюар, легла спать. Думала, не усну, если учитывать, что со мной за день произошло, но как только коснулась головой подушки, моментально погрузилась в сон.
Глава 5
10 января, среда
Сидела в палате лучшего реабилитационного центра, куда перевела отца из государственной больницы. Здесь с ним работали, восстанавливая последствия инсульта. Сейчас Александр Валерьевич уже разговаривал, но «съедал» и тянул слова при общении. Писать и поднимать руки вверх не мог, что его ужасно угнетало.
– Папа, не переживай. Все будет хорошо, – сказала, сжимая его ладонь, сидя на стуле. Он в ответ кивнул и произнес:
– Ты … така-я… хо-ро-шая…Горжу-сь то-бо-й. Силь-на-я… как… о-на…
Некоторые слова почти не слышала, но понимала, догадываясь, что родной человек хочет сказать. Нахмурилась и пересела к нему на кровать. Прижалась к плечу и прошептала:
– Я в тебя, пап. Не в мать. Так что давай выполняй все, что необходимо – в бассейны ходи, на массажи, и сразу пойдешь на поправку. Здесь превосходная реабилитационная программа. Даже танцы есть.
Он улыбнулся и тут же помрачнел. Посмотрел на меня с надеждой и спросил:
– Ка-а-а-к вну-ки?
Улыбнулась и поведала:
– Светулька – модница, на голове от четырех до десяти хвостиков. Если спадет резинка, плач на весь дом. В общем, красотка еще та растет. Егор и Антон шкодничают и спрашивают о тебе. Так что лечись, мы тебя очень ждем.
Александр Валерьевич кивнул, скривив губы, а потом произнес:
– А Ни-ни-колай?
– Папа… – попросила, не желая говорить на эту тему.
Вот зачем говорить о брате?!
Он лишь кивнул и опустил голову вниз. Вздохнула и поведала:
– Наняла риелтора, чтобы купить новую квартиру, рядом со мной. Вас пропишу, будете жить, как считаете нужным, и приглашать, кого заходите, но по документам она будет моя или Светланы. Уточню у юристов. Потому что Николая
– А сей-час им где жить, по-по-ка ты-ы-ы выбираешь? Ведь… у них… ни гроша, – очень тяжело и долго произносил отец с тревогой в глазах.
– Да пойми ты, папа, я их и приняла по твоей просьбе, а ты вновь меня просишь. Зачем?! Не хочу, чтобы мой ребенок жил в таком дурдоме. Не хочу! Все, хватит! Ты сам посмотри до чего он и его жена тебя довели.
Отец потух в лице и опустил взгляд в пол. Знаю, что он меня любит, ценит, но Николай и у него на первом месте. Я не то. Всегда.
Обидно быть тенью… ничтожества. Да, именно так. Больше я не вижу в брате ничего хорошего. Паразит жизни, желающий жить за чужой счет, а именно за мой. И всех это устраивает. Даже отца, что еще обиднее. А почему – очень интересный вопрос.
Взглянула на него и пробурчала:
– Были бы они путевыми – к деду с бабой поехали. Но нет, даже вести себя не умеют.
Отец нахмурился, и я знала почему. У нас то дед, всем дедам дед. Кольку он выгнал из дома в девятнадцать лет, когда тот украл у него деньги в огромной сумме и прогулял за один вечер. Не помогла даже защита матери и отца. Выгнал и сказал, чтобы непутевого щенка и близко не было у его калитки.
Четыре года назад Николай Афанасьевич немного успокоился и разрешил ему приехать, считая, что тот поумнел, раз женился и детей с женой народили.
Николай с семьей приехал к деду. И как всегда они отличились. Напились и устроили веселуху в доме. Марина, так, вообще, отличилась. Голой бегала по деревне, громко выкрикивая какая она красивая девка, нечета толстым деревенским бабам.
На следующий день дед выгнал их и предупредил, что если еще раз приедут, то непутевый выродок получит дубиной по хребту, а проститутку его на цепь посадит, где и место всяким сучкам. В общем, опозорились.
Внуков деды принимают, когда я привожу, а про них и слова не хотят слышать. Мать к ним в отместку не ездит. Показывая тем самым, что несогласна с их решением, а значит, тоже не желает их видеть. Николай Афанасьевич через меня ей и передал, что она как была непутевой бабой, так и помрет ею.
Фамилия у меня дедовская. Вышла какая-то проблема с документами, и дед записал месячную внучку Авериной. Что удивило, родители не пытались изменить эту ошибку, потому как уехали на год в Сочи по причине болезни матери, обследующейся там. Поэтому дедушка никого не ждал и менять что-либо не собирался. Так мне объяснили.
Отца моего старики недолюбливают совсем: дед говорит сквозь зубы, а бабушка полностью игнорирует. Пока была маленькой, они редко забирали меня в город. Поэтому до пятого класса училась и жила в деревне.