Шторм над Петербургом
Шрифт:
— Заткнись, Аполлон, — прикрикнула на него Зубова. — Леню нужно вести в медсанчасть.
Казалось, только сейчас до Уварова начал доходить смысл происходящего. Он поднял на меня полные непонимания глаза. Но когда Тамара упомянула медсанчасть, его глаза расширились от ужаса, и Леня испуганно заерзал.
— Не нужно никакого лазарета! Я не был в зонах воздействия и не работал с артефактами… Ребята, вы ошиблись, со мной все нормально…
— Или наш Ленечка что-то от нас скрывает, — нараспев проговорил Юсупов, наклонившись к
— Так. Все отойдите, пожалуйста, — распорядился я. — Дайте мне все перепроверить.
Я видел, что Уваров что-то скрывал. Но не мог понять, на кой-черт ему умалчивать о контакте с аномальной энергией. Если только…
— Дай руку, — велел я и обернулся к Андрею. — Подойди, тоже потренируешься в диагностике.
Кузен нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Но я ведь еще не работал с диагностикой аномальной силы…
— Вот и поработаешь, — отрезал я. — Бегом сюда. И Катерина тоже.
Романовы окружили несчастного Леню. Лева львов тоже хотел было подойти — все же ему, как будущему маголекарю, тоже было интересно. Но он не стал создавать толпу и остался в стороне.
— Смотрите, как обычную быструю диагностику, — объяснял я. — Но концентрируетесь на отклике аномальной энергии. И смотрите чуть глубже — она сразу уходит внутрь.
Уж извини, Леня, побудешь подопытным. Моим ребятам всегда лучше учиться на живых примерах.
Я передал Уварова в руки Андрея и Кати. Те принялись сопеть, концентрируясь на поиске эфира и аномалий. На самом деле я солгал, сказав, что не был уверен. След Искажения в Уварове был — его ни с чем не спутаешь. Но мне было нужно, чтобы ребята научились его находить.
— Кажется, что-то нашла, — нахмурившись, сказала Катерина. Она даже закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и сейчас одной рукой она держала Уварова за запястье, а пальцы второй руки порхали в сантиметре от груди парня. — Одновременно горячее и холодное. Как ледяной огонь, но темный…
— Ага, — кивнул Андрей. — Есть нечто такое, но я не чувствую, что много. Словно это какие-то остатки.
Катерина открыла глаза и отстранилась от Уварова.
— Это точно аномальная сила. Я ее больше ни с чем не перепутаю.
Андрей, казалось, какое-то время сомневался, но затем тоже кивнул.
— Согласен. Оно.
Я присел на корточки напротив вконец побледневшего Уварова.
— Ну рассказывай, Леня, где взял.
— Что взял?
Он меня за дурака держал?
— Либо зараженный артефакт, либо что-нибудь еще, — сказал я, наградив его многозначительным взглядом.
Зал был наполнен тяжёлым молчанием. На фоне тихого шёпота и напряжённых взглядов я посмотрел на Лёню Уварова в упор.
— Я жду, Леня. В твоих интересах рассказать все как можно быстрее.
Лёня растерянно взглянул на меня, будто не верил, что это происходит с ним. Печать страха, скрытая за маской спокойствия, была почти осязаемой.
—
Львов кивнул.
— Все верно, у нас практика с артефактами закончилась две недели назад, — сказал он. — После этого всех наблюдали в медсанчасти, всем выдали профилактические дозы препаратов со ртутью. Ни в кого не было выявлено ухудшений. Так что это явно не от практики…
— Где же тогда он мог подцепить заражение? — удивился Феликс. — Может, кто-то из другой группы принес со спецтренировок, а он схватил этот фон?
Гагарина покачала головой.
— После спецтренировок всегда идет полная санобработка. От трусов до ботинок. К тому же фон там совсем слабый. Вряд ли это могло бы сжечь его эфир. Чтобы такое случилось, должен быть прямой контакт с нормальной дозой…
Я улыбнулся.
— Сразу видно, кто хорошо учит теорию. Молодец, Настя. Все именно так.
— Значит, не на учебе…
Я кивнул, не отводя взгляда от Лёни, и почувствовал, как тот вновь начал нервничать. Я знал, что Андрей уверен в своих словах, но хотел услышать подтверждение от самого Лёни. Я уже догадывался, в чем было дело. Но Уваров должен был признаться сам.
— Ты что-то знаешь, но боишься сказать, — мягко, но настойчиво произнёс я, не давая ему возможности уйти от ответа. — Лёня, это важно. Честность может спасти тебя. В прямом смысле слова.
Он побледнел, и его плечи чуть осели, как будто под тяжестью невидимого груза. Пауза затянулась, но наконец он заговорил.
— Я… я использовал магические стимуляторы, — едва слышно прошептал он, отчаянно избегая моего взгляда. — Простите…
Феликс хлопнул себя ладонью по лицу.
— Идиооот…
Миша Эристов вытаращился на товарища во все глаза.
— Леня! Это же запрещено под страхом отчисления! Что ты наделал?!
— Всем тихо! — Я поднял кулак, призывая группу к спокойствию. — Что сделано, то сделано. Сейчас нужно решить, как быть дальше. Но для этого нужно понимать, что он принял, в каких дозах и как приводить его в чувство.
Что ж, именно это я и подозревал. Стимуляторы объясняли нестабильность и колебания в эфире и вспышку плодотворной активности в учебе, о которой говорил Эристов. С таким веществом Уваров временно усилил свои возможности, но теперь расплачивался за это.
Потому что стимулятор явно был из той же лаборатории, откуда он достался и княжичу крови Павлу Дмитриевичу.
Мы с Андреем обменялись пристальными взглядами, и в глазах того читалась та же тревога, что была у меня. Мы оба понимали, чем это грозит самому Уварову. Но еще хуже было то, что препарат явно пошел «в народ», раз оказался у Лени.