Шторм
Шрифт:
— Готов поспорить, что вы почувствовали облегчение, когда узнали, что я не ваш ребёнок, — произносит он. — Я знаю, что у вас есть эта идеальная семья. Вы бы не хотели, чтобы кто-то вроде меня пришел и испортил всё.
Я выдыхаю, сжимая край стойки руками.
— Послушай, Шторм, я не могу отрицать, что если бы ты был моим ребёнком, то это ненадолго усложнило бы всё для меня. Но если бы ты был моей кровью, не было бы и секунды, когда я бы не хотел тебя.
Я хочу, чтобы он почувствовал себя лучше. Я знаю, что ему больно, и хочу унять эту боль.
И это не ложь. Если бы он
— И я не сомневаюсь, что Джонни поступил бы точно так же, будь он здесь, — пылко говорю я.
— Но его здесь нет.
— Да, его нет. Но есть я, и Боб тоже. И мы хотим... — замолчав, я втягиваю воздух, убеждаясь, что эти слова правильные. — Мы тоже хотим быть твоей семьёй.
Выражение его лица становится непроницаемым, и он отворачивается от меня, бросая полотенце на прилавок.
— Всё нормально, если вы закончите здесь? Меня ждёт несделанное домашнее задание, — говорит он, не глядя на меня.
— Да, — говорю я, сдерживая разочарование в голосе. — Всё в порядке. Иди.
После чего Шторм выходит из кухни, не произнося ни слова, оставляя меня стоять, понимая, что мне всё же предстоит преодолеть с этим парнем тот ещё адский путь.
Глава 15
Я заканчиваю мыть посуду и направляюсь в гостиную. Тиффани и Боб сидят на диване, и она показывает ему детские фотографии Шторма.
— Всё в порядке? — с некоторым беспокойством в голосе спрашивает Боб.
Может быть, выражение моего лица беспокоит его. Или, возможно, отсутствие со мной Шторма.
— Да, всё в порядке. Шторм ушёл делать домашнее задание.
— Добровольно? — улыбается Тиффани. — Это впервые.
— Он спрашивал о Джонни.
— Ох, — говорит она. — Он не... не спрашивал у меня ничего о нём. Что... что он хотел знать?
— Каким был Джонни. И... — я бросаю взгляд на дверь, затем, понизив голос, говорю: — Он знает о вероятности того, что он мог быть моим.
— Ох, — её глаза расширяются.
— Он сказал, что подслушал твой разговор с Мэри.
— Дерьмо, — говорит она. — Мне следует пойти поговорить с ним?
Я качаю головой.
— Он казался не слишком расстроенным из-за этого.
Она смотрит на дверь и говорит:
— Всё же, я поговорю с ним об этом. Завтра. Сегодня, наверное, лучше этого не делать.
— Ещё я сказал ему, что мы хотим быть его семьёй, — я перевожу взгляд на Боба.
Он поднимает брови.
— И каков был его ответ?
— Он ничего не сказал. Именно тогда он и пошёл делать домашнее задание, — тихо говорю я. — Может быть, я зашёл слишком далеко, и мне не следовало так торопиться?
У Боба приподнимаются уголки губ
— Тебе всегда недоставало терпения, Джейк.
С этим не поспоришь.
Я чувствую взгляд Тиффани на себе. Обратив свой взгляд на неё, я замечаю её беспокойство.
— Слушай, я не знаю, чего именно ты ждёшь от нас. Если это деньги на обеспечение будущего Шторма, то это само собой разумеющееся. Всё, что ему понадобится,
— Деньги Джонни, — говорит Боб. — Я собираюсь положить их на доверительный счёт Шторма.
Боб не обсуждал это со мной, но я не удивлён.
— Ему не нужны все эти деньги, — говорит она ему.
— Я стар. Это мне они не нужны, — отвечает Боб.
— Послушайте, — она прижимает свои руки к коленям, — нам просто нужно обсудить это. Я знаю, что людям не нравятся разговоры о смерти, но такова жизнь. Мы все однажды умрём. К сожалению, мой день наступит раньше, чем мне бы хотелось. Я хочу увидеть, как растёт Шторм и как он обзаведётся собственными детьми, но этого не случится.
Её глаза тускнеют от печали, и в моём животе возникает тянущее чувство.
Боб тянется к Тиффани и берёт её за руку. Она благодарно улыбается ему.
— Конечно же, я хочу, чтобы Шторм был обеспечен финансово. И я знала, что рискую, выясняя, был ли он ребёнком Джонни, когда его больше не было в живых, и я понимала, что, так или иначе, вне зависимости от результата, был он ребёнком Джейка или Джонни, это в любом случае финансово обеспечило бы Шторма. Но кроме денег... больше всего на свете, я хочу, чтобы у него была семья. Мэри предложила взять его к себе, и это было бы здорово, потому что он знает её... но... — она прикусывает губу. — Я знаю, что он похож на Джонни... но большая часть меня надеялась... Мне очень жаль... — она переводит свои наполненные слезами глаза на Боба. — Но я хотела, чтобы Шторм был сыном Джейка, чтобы он не остался один, когда я умру.
Дерьмо.
Это пробивает дыру в моей груди размером с кратер.
— Я не хочу, чтобы он остался один после моей смерти. Я не хочу, чтобы он был сиротой. Ему нужна семья.
— У него есть семья, — твёрдо говорит ей Боб.
— У него есть мы, — говорю я. — И Том, и Денни. Все мы — мы его семья.
Я провожу рукой по своим волосам и решаю просто рискнуть. Как сказал Боб, терпение действительно не мой конёк.
— Слушай... — я предпочитаю не смотреть на Боба, когда говорю это, вместо чего просто фокусирую внимание на Тиффани. — Боб и я поговорили, и мы оба согласны. Если ты тоже согласишься, то... мы хотим, чтобы вы с Штормом переехали жить в Лос-Анджелес. Боб переезжает ко мне и моей семье, и я могу помочь тебе со всем, что потребуется. Ты можешь прожить оставшееся время там же, и у Шторма появится время, чтобы узнать нас и обосноваться с твоей помощью. Затем, когда придёт время, — когда тебя не станет, — Шторм переедет к нам: ко мне и моей семье.
Глаза её расширяются, в них стоят слёзы.
— А как твоя жена относится к этому?
— Поверьте мне, если бы у меня не было её поддержки, я бы не говорил такие вещи прямо сейчас.
— Ты хочешь принять Шторма, как своего собственного, позволишь ему жить с тобой? Почему?
Я удивлён, что она вообще спрашивает об этом.
— Он плоть и кровь Джонни. Это делает его моим — нашим, — я мельком смотрю на Боба, который едва заметно кивает, одобряя. — Джонни сделал бы то же самое для меня, если бы меня здесь не было. Он бы позаботился о моём ребёнке. И я хочу позаботиться о его.