Штормовая пора

Михайловский Николай Григорьевич

Не утихали разговоры, воспоминания, общие и частные, между друзьями по оружию — артиллеристами, котельными машинистами, матросами, офицерами и мичманами. И выдумки у всех хватало. Так, в обеденный час зенитчики решили устроить званый обед. Надо было видеть празднично убранный, хотя и тесный, кубрик. Дорогим гостем был глава ветеранов капитан 1-го ранга в отставке Алексей Федорович Александровский, уже знакомый читателям «Леша с ямочками». Именно он командовал этой самой зенитной батареей. Его любимец командир орудия Даниил Павлов, погибший в 1942 году, теперь хорошо известен каждому матросу. На броневом щите красуется

мемориальная доска. Павловское орудие!

— Здорово, братцы! — произнес Александровский, войдя в кубрик, и глаза его заискрились от радости. Ему рапортовал веселый, круглолицый командир орудия старшина второй статьи Василий Ильичев.

— Значит, вы сегодня на месте Павлова?

— Так точно! — ответил тот.

Гость сразу завоевал расположение и симпатию. Алексей Федорович рассказывал о своем воспитаннике — старшине второй статьи Данииле Павлове.

— Куда собираетесь после окончания службы? — спросил Александровский Ильичева.

— Я из Пензенской области, буду там учиться на агронома, а потом работать в нашем колхозе.

— А мне на производство охота, — отозвался артэлектрик Анатолий Бурак.

— Планы хорошие. Учтите, вы скоро тоже станете ветеранами корабля, может быть, через год-два разъедетесь и разлуку не почувствуете, а потом потянет друг к другу, и вот тогда-то вы узнаете истинную цену морской дружбы, которая никогда не ржавеет…

В соседнем кубрике тоже был оживленный разговор; ветеран корабля Николай Семенович Кочура встретился с молодыми казахами Довлетом Долобаевым, Жетписбаем Аскаровым, Антуаром Байгабуловым и их товарищами по службе. Почему Кочура, а не кто-либо другой? Во время войны поредели ряды зенитчиков, и Кочура поехал в Казахстан и привез лучших комсомольцев-добровольцев служить на корабле. С тех пор для молодых казахов стало законом служить на подшефном корабле.

…Мы подходили к историческому месту, особо памятному балтийцам. Самые крупные бои с авиацией, береговой артиллерией, торпедными катерами и зловещими минами разыгрались здесь, у мыса Юминда 27 августа 1941 года, когда мы прорывались в Кронштадт через густые минные поля.

Всякий раз, когда балтийские корабли проходят на траверзе мыса Юминда, они отдают почести морякам «Якова Свердлова» и других кораблей, покоящихся на дне моря. Вот и сейчас «Киров» застопорил ход. Все свободные от вахты высыпали на верхнюю палубу. Замер строй, печальны лица моряков. Несут венки из зелени, увитые цветами. Команда: «Смирно!» Торжественная тишина, нарушаемая лишь криком чаек, точно и они вместе с нами отдают дань рыцарям моря.

Венки опускаются на воду и плывут-плывут вдаль… Сотни глаз провожают их печальными взглядами… Звучит Гимн Советского Союза.

В этот день Таллин не сходил с наших уст. И командующий флотом, и все мы, в том числе автор этих строк, рассказывали молодежи об августовских днях 1941 года.

Прошла еще одна ночь. Ранним воскресным утром мы вышли на палубу. Светило солнце. Счастливые обладатели бинокля рассматривали пока еще далекую береговую черту, которая, казалось, наплывает на нас. Мы радовались, как дети, при виде знакомой панорамы Таллина — эти покатые крыши, островерхие шпили и господствующий над всем Вышгород с развевающимся красным флагом…

«Киров» стал на рейде, откуда вел огонь в августе 1941 года. Корабль окружили яхты. Под порывами свежего ветра они проносились

словно птицы, а яхтсмены размахивали руками, шапками, платками, приветствуя балтийских моряков. И эта никем не запланированная дружеская встреча на воде была дороже всего.

Еще в походе мы условились, что первым долгом посетим музей дважды Краснознаменного Балтфлота, возникший в Таллине не так давно и уже приобретший добрую славу. Подали автобусы. И вот мы на Нарва-Маанте. Входим в маленький особнячок. Начальник музея и его организатор полковник Владимир Иванович Гринкевич, радостный, встречает нас, ведет по узкой лесенке вверх, показывает картины, фотографии, макеты, вещи, представляющие историческую ценность, — во всем этом чувствуется огромный труд маленького, даже, можно сказать, крохотного коллектива музея.

Входим в зал, посвященный обороне Таллина. Все взгляды обращены к живописной панораме, изображающей последний день таллинской страды. Работа художников Е. Н. Скитальцева и П. Я. Медисона. Картина точна и правдива. Именно так — густой цепью шли пьяные гитлеровцы в психическую атаку и нарывались на пулеметный огонь, разрывы гранат балтийцев, сражавшихся по суворовскому правилу — не числом, а уменьем. И так же, как это представлено на панораме, огнем своим поддерживали наших воинов корабли эскадры во главе с крейсером «Киров».

Герои Таллина!.. Солдаты, матросы, старшины, командиры, политработники — флотские и армейские… Они не страшились психических атак, бомбежек, артобстрелов. Они знали, что надо выстоять. Выстоять — чего бы это ни стоило! Любой ценой, даже ценой своей жизни, сдержать противника, ибо там дальше уже Ленинград.

Я чту память полковника Ивана Григорьевича Костикова. По-особому дорог мне этот человек. Он командовал отрядом морской пехоты на главном, наиболее уязвимом направлении. Немцы там непрерывно наращивали силы, а наши силы таяли с каждым днем и часом. И наступил момент, когда раненый Костиков остался с небольшой горсткой матросов. Его держали под руки, и он продолжал командовать. И попал в кольцо врагов, оказавшись в совершенно безвыходном положении, последнюю пулю Костиков пустил себе в висок…

Вместе с русскими, эстонцами, белорусами, украинцами сражались воины Первого Латышского стрелкового полка, сформированного в Риге в самом начале войны. Они начали свой путь в Латвии, потом пришли в Эстонию. Третьим батальоном полка командовал известный латышский писатель Жан Грива. Будущим летописцам предстоит рассказать еще об одном герое Испании. Пламенным словом писателя и личным примером он увлекал бойцов на подвиги.

Все они, защищая Таллин, сделали первые шаги на пути к далекой, очень далекой победе.

Не всем героям воздвигнуты памятники. И это естественно. Не обо всех написаны повести и поэмы. Оно тоже понятно. Нет и не может быть книги, способной отразить свершения тех неповторимых дней. И нет такого историка, писателя, который мог знать всех этих людей и запечатлеть их на страницах боевой летописи.

Многих нет сегодня с нами. Другие живут-здравствуют.

Хочу рассказать о своем таллинском друге тех далеких лет Иосифе Николаевиче Юрченко. Уже немолодой человек, с бронзовым от южного загара лицом, карими глазами, седыми прядками на голове. Профессия у него самая мирная — учитель, директор 15-й школы в Бердянске и бессменный депутат городского Совета.