Штормовой предел
Шрифт:
Когда-то бывшие голубыми глаза сейчас выцвели и стали похожи на ледяные иголки, что вонзались в сердце любому, дерзнувшему в них посмотреть. Я дерзнул, и мне не понравилось. После пристального взгляда в душе возникло чувство гадливости, а старик рассмеялся своим кашляющим смехом.
— А ты решительный, московит, и опасный. Немногим было дано посмотреть мне в глаза, а из этих большинство не выжили. Фридрих фон Крацлау не Себастьян де Сильва. И дёрнул же меня чёрт назвать своего старшего Себастьяном! — чертыхнулся старик. — Ганс, зачем я его
Выдвинувшись из-за его плеча, верный вассал произнёс.
— На этом настаивала ваша почтенная супруга.
— А, Гертруда! Да, было дело, умерла старая ведьма три года назад. Я до сих пор обхожу её могилу стороной, а то, не ровен час, встанет и нападёт на меня. Хе-хе. А ты ешь, ешь, обед у меня всегда вкусный, я стараюсь выполнять долг хлебосольного хозяина. Немногие удостаиваются чести обедать со мной вместе и немногие переживают этот обед. Хе-хе.
— Почему? — я спокойно выслушал про графа де Сильву, неторопливо пережёвывая пресную пищу.
— Обманывают, сволочи. Вон, ты тоже повязку носишь на глазу, а глаз-то здоров. А врать ты умеешь, не спорю, и лицо «держишь», молодец…
— Так импозантней, — отмёл я его намёки. — Люди расслабляются и можно воспользоваться скидками на товары, и меня, как я уже говорил, прислал царь Московии.
Я снял повязку, которая только мешала мне.
— Ну-ну. А зачем ты убил моего сына?
Я опешил и чуть не подавился куском говядины.
— Ганс, покажи нашему гостю.
Ганс, который необъяснимым образом мог исчезать, снова проявился за креслом герцога. В руке у него был кожаный мешок, хорошо мне знакомый. Он медленно развязал его и вытряхнул содержимое прямо передо мной.
Отрезанная голова Себастьяна с растрёпанными, слипшимися от крови волосами уставилась на меня мёртвыми глазами. Я сплюнул изжёванное мясо прямо в тарелку.
— Кто это?
— Себастьян фон Крацлау! — скривил губы в ухмылке герцог.
— Первый раз вижу! Я тут ни при чём.
— Второй раз… Ты, московит, видишь его во второй раз. Меня не обмануть. На твоей одежде есть капли крови, откуда она у тебя?
— Да мало ли! Я и не помню, — спокойно пожал я плечами. — Слуге в морду двинул за обман, у него юшка-то и посочилась из носа.
— Врать ты умеешь, признаю, а как воевать? Мой сын был глуп и труслив, из него всё равно бы не получился хороший воин и поэтому я не убью тебя просто так, а дам возможность умереть в поединке. Как тебе?
— Я не убивал вашего сына и вообще не хотел ехать к вам. Да и зачем мне его убивать? У меня нет с ним никаких дел, и у него со мной тоже.
— Тебе лично он мог быть и не нужен, но зачем тут быть московиту? Тебя наняли, — старик выставил на меня крючковатый указательный палец. — И я догадываюсь, кому это понадобилось. Вы, московиты, хорошие воины, но дураки. Ты ответишь за это. Ганс, ты готов к поединку?
— Да, монсеньор, — наклонил голову старый воин.
— Но я не готов!
— А тебя никто и не спрашивает, готов ты или нет.
— Нет у нас таких обычаев.
— Ну, нет и нет. Ганс, бросьте его труп в пруд, как обычно. Ты слышал? Он отказался, а последние слова убитого для нас закон.
Я поперхнулся. Ладно, хоть испанца во мне не разглядели. Хотя, какая теперь разница? Легче мне от этого точно бы не стало. Ну, что-то надо делать.
— А как вы узнали, что вашего сына убили?
— Метка у меня есть его, и так же нашли тело. Так что, твой обман раскрылся бы всё равно. Но зачем ты притащил его голову сюда?
Я промолчал. Зачем подтверждать или оправдываться. Его назначили убийцей, остальное всё мишура. Надо готовиться к бою.
— Где будет поединок?
— Во дворе, — скривил губы герцог.
— Хорошо, — я осторожно встал из-за стола.
— Ганс, выведи его во двор.
Я попытался сотворить магическое заклинание в последней попытке спастись, но герцог только усмехнулся. У меня ничего не получилось.
— Ты думаешь, московит, что всех умнее? Здесь в зале действует только доброе железо и порох, а магия бессильна. У меня есть блокиратор магии, а во дворе он будет у Ганса. Так что, никаких магических штучек. Только сталь, добрая острая сталь, без всяких усилителей.
Я бросил вилку и пошёл вслед за Гансом во двор. Там уже толпился народ, наслаждаясь медвежьими танцами. Завидев меня, медведь внезапно поднялся на дыбы и заревел. Скоморохи стали на него кричать. Один из них подскочил и вонзил острую спицу медведю в ляжку.
— Ааагррррр!
Мгновенно медведь впал в ярость и бросился вперёд, зрители кинулись врассыпную. Я выхватил из ножен абордажную саблю и попытался ударить ею Ганса, но тот ловко отскочил. Медведь был уже совсем рядом, когда я ушёл от него кувырком и побежал к своей лошади. Сабля была брошена обратно в ножны, а перевязи с пистолетами, сума с патронами и мушкет в мгновение ока оказались на мне.
Ганс стал кричать, показывая стражникам на меня, но медведь, потеряв меня из виду, бросился на ближайшего к нему стражника и прокусил тому горло. Ганс проорал команду и кинулся на помощь очередному недотёпе, но не успел. Медведь быстро и безжалостно задрал того.
Во дворе поднялась несусветная суматоха, а я, прячась за крупом лошади, побежал в сторону башни, где была заточена Мерседес. Возле входа стояли два стражника. Несколько моих выстрелов подряд успокоили их навсегда. В это время Ганс убил медведя, отрубив ему голову, а остальные стражники стали палить из всего, что у них было.
Пули, стрелы, дротики, копья полетели в меня, то есть, в коня. Конь поднялся на дыбы и стал оседать, оглашая внутренний двор замка диким ржанием. Надо было бежать в башню. В два прыжка я оказался возле неё.