Штрафники против «Тигров»
Шрифт:
XX
— Сколько у них там люков, черт их дери?.. — вслух проговорил Андрей, не отрывая глаз от того, что происходило на поле. От увиденного захватывало дух. Но бой еще не закончился. Против двух «тридцатьчетверок» еще оставался один «несокрушимый» монстр.
Пока одна «тридцатьчетверка» расправлялась с одним, а потом с другим чудищем, второй «Т-34» на крейсерской скорости зашел во фланг третьему чудищу, медленно двигавшемуся по полю в направлении стогов сена. Наш танк на скорости обходил немца слева, но не по прямой, а по небольшой дуге, оставляя его по правую руку. При этом башня нашего танка быстро перемещалась, выдерживая нацеленность
Экипаж нашей машины открыл огонь, когда они оказались четко по правому флангу от противника. Первый снаряд ушел выше, так как танк подбросило на колдобине. Второй выстрел оказался точен. Башня содрогнулась от взрыва.
Когда дым развеялся, он открыл образовавшуюся в «яйцеобразной» скорлупе башни вмятину.
— Эх, сейчас они всмятку фашистов разделают… — выговорил Талатёнков, как Аникин, не отводивший глаз от поля ни на секунду.
Зайдя в тыл, наша машина остановилась. Башня вражеского танка, порядком ошеломленная, продолжала медленно поворачиваться, стремясь нагнать стремительный танк противника. Эта остановка понадобилась танкистам, чтобы лучше прицелиться. Выстрел, произведенный из башенного орудия «тридцатьчетверки», поразил откосом срезанную «корму» вражеской машины. Из пробоины, как из сопла, вырвалось пламя. Внутри танка ухнуло. Взрыв был очень мощный, но машина едва дрогнула. Слишком тяжела она была. Пламя вместе с черным дымом вырывалось из пробоины, а взрывы все сотрясали и сотрясали чудовище. Наверняка начал взрываться боекомплект.
XXI
На выходе из лощины залегли немецкие пехотинцы. Наверняка это были солдаты из партии, проскочившей мимо позиций штрафников на первом бронетранспортере. Когда они увидели, что все три «несокрушимые» бронированные громадины горят в поле, как три стога сена, они начали пятиться, отступая обратно в лощину.
— Слышь, Талатёнков… — обернулся к бойцу Андрей. — Не иначе, к нам должны гости пожаловать. Надо встретить их, да пожарче…
Когда Аникин и Талатёнков спустились с вершины высотки на позиции, все оставались практически на тех же местах. Только немцев, как показалось Андрею, на поле значительно поубавилось.
Штрафники по-прежнему держали вход в лощину под плотным огнем. Известие о том, что наши танкисты дотла сожгли три «несокрушимых» чудовища, было встречено с большим воодушевлением.
— Мы им покажэм «нэсокрушимый»! — кричал Алханов. — Мы их тут как в ущэлье зажмем.
В этот момент немцы предприняли еще одну попытку изменить ситуацию в свою пользу. Вдруг на опушке дальнего леса прокатилась канонада артиллерийских выстрелов. Сначала Андрей подумал, что целью избрали их позиции. Но немецкие снаряды, просвистев в вышине над лощиной и полем, где проходил танковый бой, легли далеко за невысокими песчаными дюнами, которые располагались по направлению к местечку Сташув.
XXII
Пока Андрей и Талатёнков наблюдали за поединком танков, немцы успели развернуть на опушке леса артиллерийскую батарею, как раз в том месте, к которому уходила по полю стратегическая дорога. Судя по дальности стрельбы и мощности выстрелов, это были 76-мм гаубицы.
Спустя несколько секунд они повторили залп. Снаряды опять ушли за дюны. Возможно, там располагались позиции стрелкового
Судя по тому, как точно было угадано направление снарядов, можно было предположить, что артиллеристам явно помогали корректировщики. Первый залп лег в «недолет», но прямо на дороге, попутно накрыв два бронетранспортера, по-видимому, выдвинувшихся на подмогу пехотинцам, застрявшим у входа в лощину. Обе машины разнесло прямыми попаданиями в клочья.
Второй залп ушел за позиции немецких гаубиц. Снаряды разорвались где-то за ними, в лесу. Теперь стало понятно, что наши «боги войны» делали «вилку». Взяв гаубицы в тиски, они нанесли третий удар. С высотки было хорошо видно, как взрывы от наших снарядов поднимали в воздух игрушечных солдатиков и игрушечные пушечки немцев. Больше немцы артиллерийский огонь не вели. Видимо, отвечать было уже некому.
Наши пушкари, воодушевленные таким успехом, решили закрепить ситуацию. Лощину и подступы к ней накрыл настоящий шквал артиллерийского огня. Высота буквально дрожала от непрекращающихся взрывов. Штрафники залегли в окопах, надеясь на то, что в пылу всеочистительного огня братушки-артиллеристы не накроют и их позиции. Андрей, как и другие, вжавшись в спасительную стенку окопа, только представлял, какую работу задали себе артиллерийские расчеты, как сейчас носятся от ящиков со снарядами к орудиям и обратно заряжающие. Представляя все это, Андрей приговаривал про себя: «Так их… так их…»
XXIII
Когда тонны пыли и песка, поднятые артиллеристами, осели, на миг показалось, что в лощину опять вернулась та самая тишина, которую штрафники застали, придя сюда рано утром.
Вся дорога, от спуска в лощину и метров на четыреста в поле, была изрыта воронками. Те немногие из фашистских солдат, кому удалось выжить среди этого артиллерийского натиска, обратились в бегство. Кто-то из бойцов Аникина, уже из чисто спортивного интереса, стрелял им вдогонку. Но в этот момент из лощины снова послышалась стрельба. Правда, это были жидкие одиночные выстрелы. Их перекрыл рокот танкового мотора. Неужели в лощине уцелела какая-то немецкая техника?
Вдруг на дорогу выскочили несколько солдат. Ошалевшие от испуга, обожженные, в разорванных, залитых кровью кителях полевой формы, они судорожно отстреливались от какого-то преследователя, вселявшего в них смертельный ужас.
Мучения почти их всех тут же прекратил пулемет, заработавший с позиций штрафников. А следом из лощины выкатила… «тридцатьчетверка», та самая, которая подожгла немецкого монстра на поле. Танкисты развернули машину на дорогу и направились прямиком за удиравшими фашистами.
— Наши пошли… Надо их поддержать… Вперед, за мной! — тут же крикнул Аникин. Бойцы, взобравшись на край окопов, по склону бросились вниз. Пока они спускались, из глубины лощины показался второй танк «Т-34». Он остановился у самого ската высоты. Люк на башне открылся, и оттуда появился танкист в танковом шлеме. Он улыбался такой широченной белозубой улыбкой, что, казалось, она не вмещается в его измазанное сажей лицо.
— Здорово, пехота! — приветливо крикнул он. — Бьем фашиста?!
— И наше вам здрасьте! — крикнул в ответ Талатёнков. Он одним из первых очутился возле горячей, пахнущей соляркой брони. — Ну и здорово вы распотрошили тех чудищ немецких!.. Красота!..