Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха»

Кожухаров Роман Романович

Вражеские самоходчики и не собирались сдаваться. Они оказали ожесточенное сопротивление, ведя огонь сразу из нескольких пистолетов-пулеметов, которыми были вооружены. Особое внимание они уделяли пулемету справа, который, очевидно, особенно им досаждал.

Дважды враги предпринимали попытки закидать огневую точку гранатами. Во время одной из таких попыток, когда русский в танкистском шлемофоне вынужденно высунулся из укрытия во время замаха, Отто показалось, что он подстрелил метателя. Хотя гранату бросить он успел.

После ухнувшего

взрыва пулемет на какое-то время умолк, но потом застучал с новой силой, словно обрел второе дыхание. Хаген, выстрелив по самоходчику, сам чудом избежал ранения. Пулеметная очередь наискось вошла в оконный проем слева, стесав кусок кирпича возле виска Хагена. Кирпичная крошка звонко звякнула, с силой ударившись о правый бортик каски Отто.

Пехотинцы русских, стремясь помочь подбитым самоходчикам, обрушили на позиции фольксштурма шквал огня. Сначала из-за угла противоположно стоявшего углового дома показались несколько автоматчиков. Они, используя в качестве укрытия позицию уничтоженного немецкого расчета артиллеристов, открыли ураганный огонь из пулемета и пистолетов-пулеметов.

XXIII

Под прикрытием этого огневого шквала из-за угла высунулся солдат с «панцерфаустом» на плече. Наведя конусообразную гранату на оконные проемы здания, где укрывались фольксштурмовцы, он произвел выстрел. Хаген ощутил, как вздрогнула под воздействием мощного взрыва стена, отгораживающая помещение, в котором он находился, от угловой комнаты, где располагался лейтенант Пиллер и ополченцы.

Хаген схватил стоявший в углу комнаты фаустпатрон Карл-Хайнца. Одним резким движением расправив трубу, он обхватил взведенный фаустпатрон обеими ладонями, уложив хвостовую часть себе на правое плечо. Указательный палец тут же нащупал спусковую кнопку. Хаген не стал возиться с прицелом, по проекции трубы попытавшись выцелить угол здания, возле которого укрылись русские.

Реактивный всполох с шумом вырвался из раструба, шибанув в нос Отто раскаленной, прогорклой вонью жженого пороха.

Отто даже не успел оценить результат произведенного им выстрела, так как в проем ударила автоматная очередь, выпущенная по нему со стороны самоходки.

Хаген так и сидел, с зажатой в руке, бесполезной теперь, воняющей гарью, трубой одноразового ручного гранатомета, когда в коридоре раздался топот шкрябающих по кирпичным осколкам ботинок. Отто даже не успел среагировать, как в комнату вбежал Карл-Хайнц. Он был весь обвешан пулеметными лентами. Они спадали в три или четыре мотка, свисавших и болтавшихся на его худых плечах. В согнутых в локтях руках он сжимал пулемет. Сошки его были откинуты, а из ноздреватого, длинного ствола курился дымок.

XXIV

Карл-Хайнц подбежал к Хагену.

– Герр обершютце, вы ранены?! – криком контуженого закричал он прямо Отто в лицо.

Хаген молча отрицательно мотнул головой.

– Скорее вставайте… – продолжал кричать парнишка. – Надо отходить…

Отходить.

Только сейчас Отто заметил, что он был без своей гитлерюгендовской кепки. Рыжая голова его была густо покрыта копотью, как будто его окунули в ведро с мазутом или жидкой смолой.

– Где ты взял пулемет… – первое, что спросил Хаген, поднимаясь.

– Это «МГ-42»… Пулемет обергефрайтера Венка. Он был командиром экипажа бронетранспортера. Их машину сожгла русская артиллерия. Я отыскал только обергефрайтера Венка. Они убили его. И меня чуть не убили. Та самоходка, которую я подбил… Я ничего не слышу после их взрыва.

– Это ты стрелял? – переспросил Хаген.

– Герр обершютце… – деловито продолжил парнишка, подбегая к ящику с фаустпатронами. – Помогите мне. Мы должны забрать, сколько сможем. Надо уходить. Русские уже в здании.

– В каком здании? – снова переспросил Отто.

Вместо ответа он услышал яростные крики в другом конце развалин. Вопли заглушили разрывы гранат. Они следовали один за другим, потом их сменили автоматные очереди.

Карл-Хайнц сорвал крышку ящика и выхватил один фаустпатрон, второй он протянул Хагену.

– Этого хватит… – рассудительно крикнул парнишка и опрометью бросился обратно к коридору.

– Надо предупредить лейтенанта! – вдогонку крикнул ему Хаген.

XXV

В ответ раздалась пулеметная очередь. Карл-Хайнца всего трясло, когда он пытался удерживать на весу грохочущий МГ. Он вел огонь куда-то вправо, в сторону угловой комнаты.

– Они уже там! Придется – вот так!.. – истошно закричал он и махнул рукой в обратную сторону – туда, откуда он минуту назад прибежал. Хаген, на бегу засунув трубку фаустпатрона сзади за поясной ремень, перехватил винтовку и бросился следом за Карл-Хайнцем. Справа, там, где была угловая комната, все было окутано непроглядным дымом.

Хаген попробовал сунуться туда, но едкая гарь занозила ему дыхание. В клубах оседающей взвеси он увидел лежавшие возле окон, на осколках стекла и кирпича, тела убитых лейтенанта и двух подростков из гитлерюгенда. Поперек оконной рамы, перевесившись внутрь, застыл труп русского. Упавшая с его головы зимняя шапка лежала возле неестественно вывернутой руки Пиллера.

Резанувший по ушам пронзительный крик русского раздался возле самого окна. Хагена обдало волной мертвенного пота, и он опрометью бросился вдоль по коридору туда, куда бежал Карл-Хайнц.

Черная куртка парнишки мелькнула на лестничном пролете, спускающемся во двор. Карл-Хайнц настолько уверенно лавировал в узких проходах дворовых построек, что Хаген, как слепой за поводырем, молча следовал за ним.

Наконец, точно опомнившись, он вдруг остановился.

– Карл-Хайнц! – окликнул он парнишку. Тот услышал не сразу.

– Карл-Хайнц!!! Нам надо вернуться. Там остались Даммер… И отделение музыканта Вайдена.

– Кого? – недоверчиво переспросил подросток.