Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране
Шрифт:
Особенно грешили расстрелами не окопники, а штабная челядь. Тех же румын надо было по дороге в плен от «героев второго эшелона» охранять. Те любили по безоружным пострелять.
ПОРЯДОК ОСВОБОЖДЕНИЯ И РЕАБИЛИТАЦИИ
Пафос безжалостного «непрощения», коим отличается «Штрафбат» (например, рядовой Цукерман, даже получив два ранения, волей авторов фильма все равно вновь возвращен в батальон), заставляет особо остановиться на порядке освобождения переменников и их реабилитации. Он был четко определен Положениями
Самое главное — период пребывания в штрафной части не мог превышать срок, определенный в приказе командира или приговоре военного трибунала, на основании которого военнослужащий был сюда направлен, и в любом случае составлявший не более трех месяцев.
Очень часто этот срок сокращали, как ни горько, вражеская пуля, снаряд или мина. Всех погибших в бою переменников посмертно реабилитировали, судимость (в случае если они были направлены в штрафную часть военным трибуналом) снималась. Их семьям назначалась пенсия в размере, определявшемся окладом денежного содержания по должности, которую погибший занимал перед направлением в штрафную часть.
Все те штрафники, кого переменчивая фронтовая судьба прикрывала крылом от гибели, освобождались по трем основаниям: а) в случае ранения, полученного хотя бы и в первый день, б) досрочно за боевое отличие, в) по отбытии назначенного срока. Расскажем об этом подробнее.
Освобождение по ранению
Переменники, получившие ранение в бою, независимо от срока пребывания в штрафной части, по представлению командования батальона или роты признавались военным советом фронта, армии отбывшими наказание и восстанавливались во всех правах. Судимость с них снималась, о чем по возможности объявлялось перед строем, в торжественной обстановке.
По выздоровлении такие военнослужащие должны были направляться для дальнейшего прохождения службы в обычные части в прежнем воинском звании и в должности не меньшей, чем прежняя. В случае демобилизации по ранению или инвалидности им назначалась пенсия, исходя из оклада денежного содержания по должности, которую военнослужащий занимал перед зачислением в штрафную часть.
П.С. Амосов:
С восстановлением прав не затянули. Уже в медсанбате при заполнении медицинской карты мне указали прежнее воинское звание — лейтенант и ту часть, из которой я прибыл в штрафбат.
Е.А. Гольбрайх:
Штраф снимался по первому ранению... Вслед раненому на имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости. Это касалось главным образом разжалованных офицеров, но за проявленное мужество и героизм иногда писали и на уголовников.
Очень редко и, как правило, если после ранения штрафник не покидал поле боя или совершал подвиг — представляли к награде. О результатах своих ходатайств мы не знали, обратной связи не было.
П.Д. Бараболя:
Справедливости ради надо сказать, что очень быстро рассматривались дела тех, кто смывал вину «первой кровью». С них без проволочек снимали судимость, и они после госпиталей или медсанбатов в нашу 610-ю штрафную уже не возвращались. (С. 360.)
Гамму ярких чувств, которые испытывал бывший офицер,
До сих пор фронтовик помнит поразившую его картину: «Карабкаясь по склону оврага, увидел раненого штрафника, прижавшего левой рукой окровавленный правый рукав фуфайки. Глаза его безумно горели. Он уставился на меня и заговорил с переходом на крик: "Живой! Видишь, живой! Искупил вину кровью! Я снова капитан! Капитан!" Сначала я подумал, что у него "поехала крыша". Бывало и такое. Нет, смотрю, вполне вменяем. Ведь штрафникам за ранение давалось право на снятие судимости и восстановление в звании и в должности» {83} .
И как не понять человека! Даже физическая боль от полученного ранения не в силах притушить счастья от сознания того, что он чист перед законом, что кошмар суда военного трибунала, разжалования, наказания (не исключено, что и незаслуженного) позади. Напрасно думать, что штрафник рад лишь возможности вследствие полученной раны выйти из боя. Да, конечно, его греет и это обстоятельство, но более всего, бесспорно, он радуется возвращению в офицерский строй. Впереди будут новые бои и, не исключено, еще более жестокие, чем тот, из которого он только что вышел. Но даже если человек и погибнет, то не штрафным рядовым, а офицером, командиром. Жизнь — Родине, честь — никому.
Случалось, что гуманностью, проявляемой к раненым, пытались злоупотребить иные ловкачи. «Н.В. Семененко ушел в госпиталь, бросив пулемет и никому не доложив, по болезни, не искупив вины. Блувштейн Яков Аронович, Вальчук Карп Павлович обманным путем, под видом: первый — контуженного, а второй с легким касательным ранением ушли с поля боя», — докладывал 20 сентября 1944 г. командир стрелковой роты 9-го ОШБ 1-го Украинского фронта капитан Баздырев {84} . Судя по тому, что эти военнослужащие названы в числе, тех, кто не подлежал реабилитации, их попытки уклониться от боя оказались бесполезными.
О похожем с горечью вспоминают и фронтовики.
А.В. Пыльцын:
К сожалению, были и другого рода «подвиги» штрафников. Ежедневно... фашисты совершали на нас мощные артналеты... Мы и раньше замечали странную, на наш взгляд, особенность пресловутой немецкой аккуратности — совершать эти налеты в определенное время суток, почти каждый раз после 9 часов вечера. И хотя к этому времени все старались находиться, как правило, в окопах, вдруг стали появляться среди штрафников легко раненные осколками в мягкие ткани, как правило, в ягодицы. Ну а коль скоро штрафник ранен, пролил кровь — значит, искупил свою вину со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда число таких случаев стало подозрительным, нашим особистам удалось узнать причины и технологию этих ранений.