Штрафники

Свирский Григорий Цезаревич

Фильм так и не смог выйти на экраны страны, пока измученный режиссер не переписал звуковую дорожку, и герои стали произносить не "штрафбат" (штрафной батальон), а "стройбат" (строительный батальон)...

– ... А писателю, - сказал министр на прощанье, - надо бы понимать... вы допрыгаетесь! Бросить члену Политбюро ЦК в лицо, да еще публично, на весь мир, что Москва, по сути, стравила Кавказ, где ненавидят и нас, и друг друга Обозвать своих руководителей "черной десяткой"... "Родными погромщиками!.." А в своей прозе вы другой? Куда в издательствах смотрели?! Нет ни фразы без издевки: Силантий ваш, каменщик на Ленинском проспекте, темнота, деревня - по вечерам, для развлечения, ходит в суд. А как, по воле автора, дерзит: "В киношку - ни-ни! Кино за деньги,

и все неправда, в суде бесплатно, и все правда..."

А ныне и того пуще. Тянете на общесоюзный экран в народные герои зека. Штурмана этого... На чью мельницу льете воду?!. Нет, с вами еще разберутся!.. Разберутся... да, по закону! Строго по закону!

Об этом и многом другом, о жизни в России и на Западе - в девяти моих автобиографических романах и повестях, написанных в изгнании и переведенных на главные европейские языки. Брежневская Москва отлавливала их на границе точно наркотики или оружие. Особо, истерически бдительно - парижское издание романа "ЗАЛОЖНИКИ", романа, можно сказать, "семейного", а затем лондонское - книгу о литературе сопротивления - "НА ЛОБНОМ МЕСТЕ", где, естественно, не мог обойти и кино (ч. V, глава "Разгром киноискусства"); отлавливала "крамолу", вызвавшую на Западе обвал статей и рецензий.

И советское КГБ, увы, достигло своей цели: для молодых поколений России писатель-диссидент Григорий СВИРСКИЙ стал невидимкой. Секретное постановление ЦК КПСС от января 1972 года рассекречено лишь в годы перестройки.

ИЗ ЗАПИСКИ КОМИТЕТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР В ЦК КПСС:

(СЕКРЕТНО ЦК КПСС)

27 января 1972 года.

В Комитет Госбезопасности поступили материалы о провокационных националистических действиях бывшего члена Московской организации Союза писателей РСФСР Свирского Григория Цезаревича, 1921 года рождения.

В январе 1968 года Свирский выступил на партийном собрании Московской писательской организации с клеветническими нападками на политику партии в области литературы. Призывал к представлению полной свободы публиковать порочные и политически вредные произведения. Партийная организация МОСП за антипартийное поведение на собрании исключила его из членов КПСС.

После исключения из партии Свирский предпринимал попытки организовать серию подобных выступлений других писателей. Среди своего окружения высказывал резкую критику в адрес партийно-правительственного руководства СССР по поводу ввода советских войск в Чехословакию.

Учитывая изложенное, а также то, что Свирский продолжает оказывать вредное политическое и идеологическое влияние на свое окружение из числа интеллигенции и молодежи, считаем дальнейшее пребывание Свирского в Советском Союзе нецелесообразным, в связи с чем можно было бы не препятствовать его выезду в Израиль.

С МВД СССР (тов. Шумилин Б. Т.) согласовано.

Просим согласия.

Председатель КГБ: Ю. Андропов

По Секретариату ЦК.

Согласиться:

М. А. Суслов, А. П. Кириленко, П. Н. Демичев, И. В. Капитонов, А. Н. Шелепин, К. Ф. Катушев.

ЦХСД Ф.4. ОП.22.Д.1712.ЛЛ. 12-13.

Впервые опубликовано в журнале "Вопросы Литературы", N°4, 1994 год.

"ШТРАФНИК", Мосфильм, З-е объединение Михаила Ромма. Сценарий Григория Свирского и режиссера Юрия Щукина (Весь текст)

Предисловие автора

Государственная немилость началась с фильма. "Штрафники?!" Министр кинематографии генерал КГБ Романов, как известно, вскричал: - "Штрафников убрать! Штрафников у нас не было." ...Готовому , полностью отснятому фильму ломали руки и ноги. На "узком" - только для труппы - просмотре уже приговоренной, но еще не убитой ленты (просмотр так и назывался "Последнее прости") никогда не забыть, как плакали, обняшись, режиссер Юра Щукин и заслуженный артист Михаил Глузский, игравший штрафника Братнова. Юра не стыдился своих слез, Михаил Глузский, кусая губы, говорил мне: "Григорий, я сыграл десятки ролей, но артисту кино, чтобы остаться в его истории, надо сыграть своего Чапаева. Братнов был моим Чапаевым. А его - по нож..."

По счастью, сценарий был уже напечатан в журнале "Искусство кино" (N°2 за 1966 г.). Рабочий заголовок фильма, как и его опасный вариант - "Штрафники", здесь еще ранее заменили названием "ДИКИЕ МЕСТА". На экранах фильм, естественно, был представлен еще более спокойно: "МЕСТА ТУТ ТИХИЕ". Тем не менее, режиссер фильма Юрий Щукин, создавший трагическую и, вместе с тем, глубоко поэтическую ленту, был немедленно от работы в кино отстранен. И заплеван угодливой "патриотической" шпаной, всегда клубившейся возле "легких денег". Не знал еще Юра Щукин мудрости Марины Цветаевой, глубоко запретной в те годы: "Каждый поэт - жид!" Не привык он чувствовать себя нежеланным, отбрасываемым отовсюду "Жидом". Не приготовлен он был к такой судьбе. И хотя позднее его почти простили, дали чем-то заняться: Юра Щукин был единственным сыном "Ленина" во всех фильмах Михаила Ромма, нельзя же его, в самом деле, росчерком пера - на помойку?! Тем не менее, он, подлинный талант и, как многие таланты, человек уязвимый, глума министерских чиновников-гебистов не вынес и - вскоре умер. Все детали и обстоятельства этого преступления чиновников от "ГБ-"искусства" подробно изложены в моей книге "НА ЛОБНОМ МЕСТЕ. Литература нравственного сопротивления 1946-86 г.г." Здесь мы остановимся только на самом "факте убийства", как говорят о подобном милицейские дознаватели. Убили?! За что?

Светлой памяти режиссера Юрия Щукина

Григорий СВИРСКИЙ

Юрий ЩУКИН

Флагштурман Александр Ильич, ШТРАФНИК

ЛИТЕРАТУРНЫЙ СЦЕНАРИЙ

Летчикам Заполярья, воевавшим на колесных машинах

над ледяным Баренцовым морем,

которым так и не довелось узнать, что они

Герои Советского Союза:

СЫРОМЯТНИКОВУ Борису Павловичу,

ЛАПШЕНКОВУ Семену Васильевичу.

СКНАРЕВУ Александру Ильичу флаг-штурману.

И товарищам их, не вернувшимся на землю.

1

Заполярье.

Вдоль скалы идет человек. Его внимание не привлекают ни черные воды залива, ни розовые заросли иван-чая в расщелинах скал, ни даже гнездовья полярных птиц, выпархивающих прямо из-под его ног. Казалось, даже это странное ощущение края земли, с его прозрачными и бескрайними далями, ощущение "конца света", которое охватывает каждого попавшего в эти места, чуждо ему, хотя похоже, приехал он только что: он шел с чемоданчиком, опираясь на палку.

Вот он остановился, внимательно разглядывая что-то, только ему понятное; и вместе с ним и мы начинаем угадывать в розовых зарослях обомшелое и какое-то скрюченное железо, а затем и очертания разбитого дота...

Человек пошел дальше. Еще раз остановился на секунду - возле воронки, залитой бурой болотной водой...

Внезапно далекий гул самолета...

– "Ту-114"!..
– Это авторитетно, со знанием дела разъяснил приезжему мальчишка, собиравший на сопке грибы. Он глядел на небо: там, высоко над заливом, шел пассажирский самолет...
– На Кубу идет!.. Самого Фиделя Кастро привез, теперь обратно...

– Что?..
– рассеянно спросил приезжий, мельком взглянув вслед самолету. Он свернул за скалу, перебрался через канаву и штабеля железобетонных мачт и наконец оказался на каменистом "пятачке", у какого-то заборчика...
– Наконец. подошел к самодельному памятнику - сколько раскидано таких по России! Деревянный, выкрашенный почему-то синей краской обелиск, хоть и подновляли его, не выстоял перед временем, и ветрами покоробился, да и буквы поистерлись...

К ограде памятника, выкрашенной в тот же синий цвет, была кем-то привязана на длинной веревке коза. Она деловито пощипывала мох.

Приезжий чуть усмехнулся, минуту постоял возле обелиска, затем устало присел на валун, закурил. Задумался...

Еще видно на экране лицо приезжего, а мы уже как бы вместе с ним слышим дальний звон, точно звон деревенского набата, и... популярный довоенный мотивчик.Его выводит издалека, словно из глубин России, гармоника. Слов мы не слышим. Но многие помнят эти слова: "Если завтра война, если завтра в поход..."