Штрейкбрехер
Шрифт:
За спиной Ламорака послышался чей-то вздох. Рагусник тоже его услышал и заговорил громче:
– Я вижу, там сидят люди из Совета. Ответьте мне, разве это не почетная и необходимая функция? Из ваших отходов делается пища для вас. Неужели человек, очищающий гадость, хуже тех, кто ее производит? Слышите, Советники, я не сдамся. Пусть весь Элсвер подохнет от эпидемии вместе со мной и моим сыном, но я не сдамся! Для моей семьи лучше умереть от болезни, чем жить так, как мы живем.
– Вы ведь с самого рождения так
– перебил его Ламорак.
– Ну и что?
– Полагаю, вы к этому привыкли.
– Ерунда! Какое-то время я с этим мирился. Мой отец всю жизнь прожил в смирении. Но я смотрю на своего сына, которому не с кем играть. У меня был брат, а у сына нет никого, и я не намерен больше терпеть. Мне надоел Элсвер и пустые разговоры!
Динамик замолчал.
Лицо Главного Советника пожелтело.
– Рагусник окончательно рехнулся, - пробормотал он.
– Не знаю, что с ним делать.
Главный Советник отпил вина из бокала, и на его белые брюки упало несколько пурпурных капель.
– Разве его требования не разумны?
– спросил Ламорак.
– Почему нельзя принять его в общество?
В глазах Блея вспыхнула ярость.
– Специалиста по дерьму?
– Затем он пожал плечами: - Вы с Земли.
Ламорак непроизвольно подумал о другом неприкасаемом, одном из классических героев средневекового карикатуриста Эла Каппа(1). Его называли по-разному, в том числе и "запертым в нужнике".
Он спросил:
– Разве Рагусник непосредственно соприкасается с экскрементами? Я имею в виду физический контакт? Уверен, все делается при помощи различных механизмов.
– Естественно, - проворчал Главный Советник.
– В чем тогда состоят его обязанности?
– Рагусник вручную настраивает эти машины. Заменяет неисправные узлы, в течение дня меняет режим работы, перестраивается на необходимое сырье...
– Советник печально добавил: - Если бы у нас было место для размещения в десять раз более совершенного оборудования, все делалось бы автоматически, но мы не можем позволить себе такой бессмысленной роскоши.
– Но даже в этом случае, - настаивал Ламорак, - все, что приходится делать Рагуснику, - это нажимать на кнопки, замыкать контакты и тому подобное, так?
– Так.
– В таком случае его работа не отличается от любой другой на Элсвере.
– Вы не понимаете, - жестко произнес Блей.
– Из-за таких условностей вы готовы рисковать жизнью своих детей?
– У нас нет выбора, - отрезал Блей. Советник сказал это с такой мукой, что Ламорак понял, что выхода он действительно не видит.
– Тогда сорвите забастовку, - презрительно пожал плечами Ламорак.
– Заставьте его.
– Каким образом?
– взвился Главный Советник.
– Кто согласится к нему прикоснуться или даже приблизиться?
– Знаете
– задумчиво поинтересовался Ламорак.
– Я?!
– зарычал Главный Советник и вскочил на ноги.
– Я не имел в виду лично вас, - резко остановил его Ламорак.
– Я употребил местоимение "вы" в неопределенном смысле. Сумеет кто-нибудь другой справиться с оборудованием Рагусника?
Ярость постепенно сходила с лица Главного Советника.
– Наверное, можно прочитать в справочниках... хотя, уверяю вас, я никогда этим не интересовался.
– В таком случае способен ли кто-нибудь изучить технологию и подменить Рагусника, пока он не пойдет на уступки?
– Да кто же на такое согласится?
– воскликнул Блей.
– Во всяком случае не я. Ни за что.
Ламорак подумал о существовавших на Земле табу. Некоторые из них были столь же суровы. Ему пришли на ум каннибализм, инцест и богохульство в устах набожного человека.
– Вы должны были предусмотреть замену для этой должности. А если бы он умер?
– Тогда его место занял бы его сын или ближайший из родственников, - ответил Блей.
– Что, если у него не оказалось бы взрослых родственников? Что, если вся его семья неожиданно погибнет?
– Такого просто не может быть. Если бы существовала такая опасность, - добавил Главный Советник, - мы бы поместили к ним на воспитание ребенка или двух. Они бы научили их всей премудрости.
– Ага. И как бы вы отбирали этих детей?
– Среди тех, чьи матери умерли при родах. Так выбирается будущая невеста Рагусника.
– В таком случае выберите его преемника сейчас, бросьте жребий, предложил Ламорак.
– Это невозможно! Нет!
– крикнул Главный Советник.
– Как вам могла прийти в голову такая мысль? Когда мы выбираем ребенка, то он с детства готовится к этой жизни. Он не знает ничего другого. Вы же хотите обречь на рагусничество взрослого человека! Нет, доктор Ламорак, мы не звери!
Не выходит, беспомощно подумал Ламорак. Не выходит. Если только...
Он еще не мог заставить себя подумать об этом "если только".
В ту ночь Ламорак почти не спал. Рагусник просил об элементарных проявлениях человечности. В противном случае тридцати тысячам элсвериан грозила смерть.
С одной стороны, благополучие тридцати тысяч человек, с другой справедливые требования одной семьи. Неужели тридцать тысяч человек, поддерживающих подобную несправедливость, заслуживали гибели? Несправедливость по чьим меркам? Земли? Элсвера? И кто такой Ламорак, чтобы делать выводы?
А Рагусник? Он готов обречь на смерть тридцать тысяч человек, которые всего-навсего воспринимали ситуацию так, как их научили, и ничего не могли в ней изменить. И детей, которые были вообще ни при чем.