Штука
Шрифт:
– Что – это подземелье?
– Пойдем, пойдем. У нас мало времени… – он сунул мне в руки рюкзак.
Мы шли узким кирпичным коридором, и порой приходилось пригибаться, чтобы не чиркать каской по сводчатому потолку.
– Если хочешь знать, школу здесь построили специально, – сказал Матвеич. – А до этого лет семьсот здесь была церковь. Клану не нужно, чтобы люди копались, где ни попадя…
– И эти катакомбы тоже Клан строил? – спросил я.
– Ну, что ты, – усмехнулся Матвеич. – Ты же знаешь: слабаки на такое не способны. Просто в Москве с давних
– Что же, и тогда уже Контур был? – удивился я.
– А как же! Называлось все правда иначе… Вот не скажу тебе точно, как… Это архивариус знает…
– Обалдеть… – признал я.
Древний кирпичный туннель перешел в крутую винтовую лестницу. Спускаться по ней было ужасно неудобно. Просто непонятно, почему бы не сделать простой прямой спуск?
Снова дверь – на этот раз массивная, выпуклая, с мощными рычагами-задвижками по краям, как в бомбоубежище…
– Какие интересные двери при Иване Грозном делали, – буркнул я.
Дверь бесшумно ушла вперед, и луч фонарика потонул во тьме. Ощутимо потянуло сквозняком. Я сделал пару шагов, глянул под ноги. И почти не удивился.
Рельсы.
– Это что же, метро? – спросил я.
– Да, как тебе сказать… – аккуратно прикрывая дверь, сказал завхоз. – Ну, не то что бы совсем метро. Так, остатки…
Меня вдруг прошибло потом. В голове зазвенело, возникло чувство нереальности происходящего.
– Что значит – «остатки»? Это, вроде, как с подземными ходами?..
– Ну, да, – пожал плечами завхоз. – У нас и в Госплане свои маленькие люди были, со своими маленькими циферками. Советский Союз – очень большая страна была, а вот экономика – крайне неэффективная, сам знаешь. Ну, подумаешь – прорыли несколько лишних километров, да и замуровали, чтобы начальство о промашке не пронюхало…
– А что у вас…
– У нас.
– …у нас еще из этих, из остатков есть?
Матвеич внимательно посмотрел на меня, в своей обычной манере, поверх очков.
– Много будешь знать – скоро состаришься. Неужели ты не понимаешь – сила Клана не в «остатках роскоши», не в этих подземельях, и даже не в Контуре!
– В чем же тогда?
– Наша сила – в слабости. Понимаешь, о чем я говорю?
– Не очень. Я слабак – это неприятно, но это я понимаю. Сильным я могу быть только по отношению к другим слабакам. И сколько бы вы не доказывали обратное…
– Все верно. Я тоже слабак. Только, в отличие от тебя, не считаю свою слабость пороком. Я слаб – зато незаметен. Ко мне не проявляют интереса сильные мира сего. И моими тайнами тоже никто не интересуется – что может скрывать этот жалкий человечек?
– А ему есть, что скрывать?
Матвеич спрыгнул на рельсы, и луч его фонаря выхватил
– Конечно, – сказал Матвеич. – Природа не терпит пустоты. И раз есть слабаки – значит, у них есть свои секреты. Мы просто созданы, чтобы прятать наши маленькие тайны…
Громко щелкнуло, и в глаза ударил резкий, слепящий свет. Следом тихонько и тонко завыло – характерный трансформаторный гул.
– Чего ты там жмешься, Близнец? Залезай, поехали!
Рельсы были разболтаны, плохо подогнаны, дрезину то и дело встряхивало, не давая расслабиться. Неказистый железный ящик, не спеша, катился по рельсам, затхлый воздух упруго бил в лицо, брезгливо перебирая волосами, а я все никак не мог прийти в себя.
Заброшенный пионерский лагерь с никому не нужными детьми, вычищенные из летописей подземные ходы, отрезанный и всеми позабытый кусок метро… Лезть под трубами школьного подвала, чтобы оказаться в огромном, технически продвинутом подземелье! Что дальше? Какие еще секреты прячутся в потных ладошках судомоделиста-любителя?
– А большое оно, наше метро? – спросил я, безуспешно пытаясь устроиться на неудобной скамейке.
– Приличное, – скромно ответил Матвеич.
– Кто же следит за ним? Откуда здесь электричество?
– Ты опять задаешь не те вопросы. Тебе совершенно не нужны подробности, которые только будут мешать спать ночами… Сосредоточься на своем задании. Кстати, как раз сейчас раз можешь расслабиться…
Ехали довольно долго – я потерял счет времени. Хотя зря я, наверное, целиком и полностью доверился своему спутнику. Вот, случись с ним что – как я буду искать дорогу назад? Я совершенно не ориентировался, откуда и куда мы движемся, и когда дрезина стала сбавлять ход, так и не понял, как Матвеич узнал нужное ему место.
Вровень с рифленым полом дрезины оказалась маленькая платформа, на которую мы и вышли. Вздохнув, напялил на себя рюкзак, огляделся. Платформа находилась в узкой нише и не имела выхода.
Растерянно посмотрел на завхоза.
Тот хитро подмигнул, протянул руку в густую мглу над головой и словно бы дернул за что-то. Раздался крайне неприятный гул и скрежет. Матвеич оттащил меня за рукав в сторону, и на место, где я только что стоял, на промасленных тросах опустилась неказистая железная клеть – вроде тех, на которых подымают шахтеров.
– Нам… туда? – робко спросил я. – Я высоты боюсь, если честно…
Без лишних разговоров меня затолкали вовнутрь. Матвеич задвинул дверь, повернул гнутый рычаг, и нас медленно потащило наверх. Мелькнул на уровне глаз потолок тоннеля, клеть затрясло: она цеплялась за стены узкой шахты.
– А если застрянем, что делать будем? – вжав голову в плечи, поинтересовался я.
– Хороший вопрос, – кивнул Матвеич, но тему продолжать не стал. Просто уставился вверх, будто в этой тьме можно хоть что-то рассмотреть.