Штука
Шрифт:
– Этот бункер тоже «лишний», – поинтересовался я? – Из «остатков роскоши»?
Майор только усмехнулся и направился к противоположной стене
– А то как же, – сказал Завхоз. – Случись ядерная война – Клану что, подыхать прикажешь? Нам в убежищах мест никто не бронировал…
– Так, я свет выключаю! – предупредил майор. Он держал руку на рукоятке старомодного рубильника.
– А зачем выключать? – глупо спросил я.
Бах! И будто глаза лопнули – ни черта не видно, одни цветные пятна… Следующая дверь, не в пример
Впрочем, за узким овалом снова показался свет. Только какой-то… неправильный. Вялый, дрожащий…
От свалившейся откуда-то догадки меня прошибло потом. Я еще не верил, перешагивая через порог…
– Так это здесь… – пробормотал я.
– А почему бы и нет? – усмехнулся Матвеич.
– А? Кто это?! – раздался знакомый голос, и перед нами, как привидение, возникло настороженное лицо Затворника.
Мы стояли в окружении свечей, словно готовились к таинственному обряду. Переливающееся Око завораживало, здесь не хотелось думать о чем-то суетном. Древность и вечность – вот символы Сердца и скрытого в нем сокровища.
– Штуку придется эвакуировать, – сказал Матвеич. – Отсюда ее заберет перевозчик.
– Почему? – тупо спросил я. – Ведь никто, кроме меня и вас не знает…
– Именно поэтому. Вдруг тебя пытать будут? – с грубоватой иронией вставил майор. Он обходил древнее устройство по кругу, делая какие-то замеры рулеткой.
– Спасибо, ободрили… – проговорил я. – Но ведь, вроде, чужака нашли?
Последние слова дались мне с трудом. Я не хотел думать о Томе, а мысли лезли, как тараканы…
– Ты же знаешь – дело не в одной шпионке анималов. Это только первая ласточка. Дело в интересе, который к нам стали проявлять власть имущие. Проблемы бы и не возникло, если б не борьба за власть внутри Клана. Такое бывает. Нужно пройти через очищение – и тогда Штука вернется…
– Очищение? – пробормотал я. – Как это?
– По разному бывает, – пожал плечами Матвеич. – Но слабаки – жестокий народ. Так что, поверь, виноватого найдут и накажут. Правда, пострадает множество невиновных. Но так без этого никогда не обходится…
– Лес рубят – щепки летят, – кряхтя сказал Хорь, и невольно вспомнился портрет над противоположным входом в странное святилище слабаков.
– Ну, а пока Штука на месте – займемся тобой, Близнец… – загадочно сказал завхоз и позвал:
– Эй, Затейник, у меня кое-что есть для тебя….
Я дрожал в ожидании неведомого, вцепившись в свой хрупкий картонный талисман. Вглядывался в неряшливый почерк на открытке, пытаясь услышать ответ от той части себя, что хитро сбежала во тьму, оставив меня в одиночестве, как осколок разбитой чашки. Текст не давал ответа. Он просто смеялся надо мной, играя размытыми намеками.
Я снова один. Даже мои друзья, те, которых
Герой всегда остается в одиночестве.
В этом наверняка есть какой-то скрытый смысл. Разгадай его – может, ниточка потянется к другим великим тайнам бытия. Но у меня нет ответа…
И я снова стою перед странной, нелепой Штукой, пытаясь высмотреть ответ в завораживающих огоньках Ока…
– …В общем, Штуку придется перепрятать, – нарочито спокойно говорит Матвеич. – Слишком беспокойные времена настали…
– Что значит – перепрятать?! – бормочет Затворник. – Как вы это себе представляете?! Ее же не сдвинешь с места! Еще же повредить можно…
– Если сюда доберутся анималы – и сдвинут, и повредят, и на кусочки растащат, – мрачнеет завхоз. – Все уже продумано – как и куда. Надеюсь, до этого, все же, не дойдет. У нас есть защитник…
– Защитник? – глаза Затворника странно сверкают в трепещущем свете свечей. – Он ведь слабак, верно?
– Слабак, которому суждено стать героем, – говорит Матвеич.
В другое время я посмеялся бы над пафосом этой фразы. Сейчас же не хотелось смеяться. Просто слова поменяли свой первоначальный смысл.
А Штука все изучала меня своим мерцающим глазом, сдирая слой за слоем с моей подгнившей души – словно луковицу чистила… Господи, о чем я только думаю? О чем угодно – только не о НЕЙ…
– Вот как… – проговорил Затворник. – Ты, думаешь, пришло время?..
Он отвернулся, сгорбился, сделал несколько шагов в полумрак. Замер, словно задумавшись.
– Пришло время? – тихо переспросил я.
Матвеич только молча взглянул на меня и поспешно отвел взгляд. В другое время это меня бы насторожило. Сейчас же было просто все равно.
Затворник резко повернулся, решительно двинулся в мою сторону. Скрючившись, посмотрел как-то снизу, и спросил треснувшим голосом:
– А ты действительно хочешь стать героем? Обрести несвойственную для природного слабака силу?
Первым порывом было просто пожать плечами – продолжая оставаться в защитном коконе равнодушия. Но это новое, злое чувство толкало меня вперед – как давным-давно, в другой жизни, отчаяние подтащило однажды к самому краю бездны. Это очень похожие вещи – и то, и другое грозит саморазрушением.
Но что-то удивительное ощущалось в этом клубке зла и страха.
Я перестал думать только о себе.
За моей спиной стояли друзья, наставники, дети. Множество ясных глаз, в которых еще не погасла надежда…
– А знаешь ли ты, что обманывать природу – непростительно и опасно? – продолжал Затворник, вглядываясь мне в глаза, словно что-то мог высмотреть в этом тягучем сумраке. – Что ты можешь просто не выдержать – и тогда твоя новая сила раздавит тебя самого, как грузовик – старую телегу?