Штурм Брестской крепости
Шрифт:
Несмотря на тяжелое положение, большинство из защитников о сдаче и не думали, напротив — А. И. Махнач: «В это время проходило южнее крепости до полка наших самолетов. Это вселило в нас уверенность в нашей близкой победе» [970] , о вере в победу свидетельствует и Иван Долотов: «…О сдаче не было даже мысли; на севере за валами, идущими вдоль Мухавца, все время слышалась ожесточенная пулеметная и винтовочная стрельба вперемешку с артиллерийской и мы были уверены, что из Бреста к нам прорываются наши войска и что бой идет где-то уже у главных ворот» [971] .
970
ДФ
971
ОФ МК БКГ КП 5949, д. 1548, л. 12. Долотов слышал перестрелку 98 ОПАД и Восточного форта с немцами, занявшими оборону на главном валу. Артогонь — это выстрелы орудий ПТО.
Говоря о капитуляции 23 июня, нужно заметить, что при желании продолжающие оборону защитники могли бы без особого труда покосить пулеметами тех, кто пытался сдаться. Идти в плен предстояло по открытым пространствам. Однако этого не произошло.
Есть два варианта объяснения: 1) Не так-то легко стрелять в бывших товарищей, пусть это требует и командир. Но вспоминать о том, что не стрелял — нельзя, гуманизм противоречит суровым законам войны. Возможно, абзацы о расстрелах сдающихся вписаны уже с требованиями послевоенной обстановки. По крайней мере, в немецких донесениях говорится лишь о том, что «комиссары препятствуют сдаче с оружием в руках», но не о расстрелах сдающихся в спину или междоусобице в подвалах; 2) 22 июня, когда о долгой осаде и не думалось, патроны расходовались так щедро, что 23 июня проблема боеприпасов обострилась настолько, что лишнего выстрела старались не делать.
Тем временем последние защитники оставили Холмские ворота — С. М. Кувалин, в это время находящийся у пулемета на развалинах Белого дворца, вспоминал: «Мимо меня пробежали человек пять бойцов, среди них оказался Сергей Волков, он учился в оружейной мастерской, я спросил его: „Куда бежите?“ Он ответил, что штаб 84-го стрелкового полка заняли немцы… Оставшись один, я переполз в ту часть здания на берегу реки Мухавец, где обороной руководил старшина В. Э. Меер; здесь было человек 50 бойцов. От них я узнал, что все это здание занимают наши, здесь находится штаб обороны, которым руководит Фомин» [972] .
972
«Героическая оборона». Минск, 1963, стр. 302–303. Воспоминания Кувалина С. М. Немцы (II/I.R.133) заняли Холмские только с утра 24 июня. Возможно, Кувалин пишет о 24 июня.
Еще раньше, около 16–17 часов, начал рваться склад боеприпасов в казармах 84-го полка. Взрывы пачками вперемешку с одиночными выстрелами продолжались несколько часов.
18.00. Солдаты Квизда, блокирующие вместе с саперами подвал Брестского вокзала, начинают прочесывание привокзальной территории. Результат не очень впечатляющ: кроме нескольких единиц огнестрельного оружия, ничего не найдено.
18.15. Грохот рвущихся на горящем складе 84 сп боеприпасов заглушили разрывы тяжелой артиллерии — начался новый артналет по Цитадели.
18.30. Русские начинают выбегать из Цитадели, сдаваясь в плен.
18.47. Русские возобновили огонь (сообщение от I.R.133).
18.55. Обстрел закончен. Вновь из громкоговорителей раздаются призывы к сдаче в плен. Часть защитников продолжают выходить, складывая оружие на Северном острове. Йон, на основании их допросов, делает вывод, что гарнизон проявляет отчетливое желание сдаться, но, по словам перебежчиков, комиссары ему в этом препятствуют. Решено назначить новый срок сдачи — до 20 часов 30 минут. Впрочем, русских выходит
Во время, очевидно, господствующей в цитадели неразберихи нескольким немецким солдатам вновь удается пробиться из укрепления Центральной цитадели, что оценивается как дополнительное подтверждение впечатления о том, что боевой дух русского гарнизона отчетливо ослаблен.
Их выход, очевидно вместе с пленными, наблюдал и Лео Лозерт: «Выходили еще и остатки I.R.135, и раненые» [973] .
19.00. Гауптман Галль (командир 21-см мортирного дивизиона) подтверждает, что русский возобновил стрельбу.
973
ВА-МА RH 26–45/154 Leo Lozert.
…В это время, к 19 часам Лерман закончил подготовку к штурму столовой [974] . Продолбили стену между кухней и коридором первого подъезда. К группе курсантов полковой школы 44 сп, где находился Ф. Е. Забирко, подошел командир и предложил: «Желающие выбить немцев, пошли за мной». 6–7 курсантов последовали за ним. Всего для штурма столовой набралось 10–12 человек. С гранатами и пистолетами они спустились по лестнице на нижний этаж, и встали перед почти готовым отверстием в кухню.
974
Описание атаки на столовую дается по воспоминаниям И. Долотова, а также приведенным в сборнике «Героическая оборона» воспоминаниям Ф..Ф. Журавлева, Н. М. Морозова, Ф. Е. Забирко.
Другая группа, поместив две связки гранат в пробитые в полу штаба отверстия, над кухней, забросав их матрасами, взорвала их — пробив потолок над кухней. Сразу же в образовавшееся отверстие полетели гранаты, почти одновременно мощные взмахи кирок доломали стены, и в кухню, предварительно бросив гранаты в пролом, ворвались бойцы [975] .
Иссеченная осколками кухня была пуста — возле котлов стоял ящик с жиром; видимо, в ночь на 22 июня повар еще не успел заправить суп.
975
В одном из вариантов воспоминаний Долотов пишет, что бойцы спрыгнули со второго этажа — вряд ли, высота потолков старинного здания очень большая.
Пройдя из кухни в раздаточный цех, бойцы увидели в стороне дверь, ведущую, очевидно, в кладовую. Оттуда послышался шорох — бойцы насторожились. На оклик и требование выходить никто не отозвался. Стало ясно, что там спрятались немцы — одна за другой в кладовую полетело несколько гранат. Спустя минуту раздался женский голос: «Выходят». Из кладовой показалось трое немцев с поднятыми руками, осыпанные штукатуркой, и женщина с мальчиком 3–4 лет на руках. Кто-то из бойцов взял у нее ребенка, и тот доверчиво прижался к нему. Женщину, еще не оправившуюся от переживаний, под руку отвели к своим.
Однако оказалось, что оставшиеся немцы спрятались в подвале под столовой, там же — две женщины и кухонный наряд, захваченный немцами в плен еще утром 22 июня. Выбить их решили, закидав гранатами через подвальные окна. Н. М. Морозов: «Путь к подвальным окнам был труден, так как ползти надо было по открытой местности. Нам выдали всего по четыре гранаты. Мы по-пластунски стали добираться до своей цели. Оказавшись у окна, я бросил туда одну гранату. Она взорвалась. В это время Горбачев переполз на другую сторону окна. Бросили еще по одной гранате, как вдруг после взрыва мы услышали женский голос: