Штурм Брестской крепости
Шрифт:
…Бессонная ночь, голод, неизвестность, отсутствие руководства отрицательно сказывались на боевом духе осажденных в подвале 333 сп. Так и не дождавшись необходимой медпомощи, медикаментов, начали умирать раненые. Это угнетающе действовало и на остальных. А. П. Каландадзе: «Трудно смотреть на наших товарищей — окровавленных, наспех перевязанных бинтами, которые уже почернели сверху, трудно заставить себя заговорить с ними» [918] . Уничтожение «Тором» полубашни и погранзаставы, а самое главное — то, что снаряд дошел даже до казавшегося неуязвимым подвала, — говорило о том, что, если ничего не изменится, следующий снаряд, которых наверняка много у немцев, превратит подвал 333-го в такую же братскую могилу, как и полубашню у Тереспольских.
918
Каландадзе А. П. «Дни в Брестской крепости». Тбилиси, 1963 г., стр. 65.
…Как и Белый дворец, свидетелем гибели которого был старший сержант С. М. Кувалин, заведующий делопроизводством продовольственно-фуражной службы 84 сп. Кувалин был один из тех, кому накануне было поручено занять оборону в Белом дворце. Это здание имело ключевое значение — оно прикрывало разрыв в кольцевой
919
«Героическая оборона». Минск, 1963, стр. 302. Воспоминания Кувалина С. М.
Зная расположение пищеблоков 84 сп, Кувалин с одним из бойцов пошел за продуктами — вернее, пополз: артобстрел и угроза огня из церкви не давали передвигаться днем в полный рост. Разыскав немного хлеба, бойцы поползли обратно. «Метров за 150 до своего объекта нас придавил к земле вой бомбы, летевшей с оглушающим свистом. Положив мешок с хлебом на голову, я укрылся в воронке и ждал, что будет; бомба взорвалась совсем близко. Товарища моего убило большой каменной глыбой. Выглянув из воронки, когда все стихло, я увидел, что Белый дворец весь окутан дымом. Переждав, пока он рассеется, я двинулся к зданию. Все, кто находился там, мне казалось, были убиты: бомба пробила все этажи дворца насквозь» [920] .
920
«Героическая оборона». Минск, 1963, стр. 302. Воспоминания Кувалина С. М. При разборке завалов Белого дворца в 1959 г. в его подвале были найдены останки 48 погибших. Чуть раньше, в октябре 1958 года, на одной из подвальных стен сохранилась надпись: «Умираем, не срамя…»
Одновременно с возвестившими о втором дне войны разрывами на цитадели загрохотало и на востоке — в 5 утра части 4-й армии генерал-майора Коробкова перешли в наступление в направлении: 14 мк — Видомля и 28 ск — Брест.
Непосредственно на Брест от Жабинки наступает 22-я танковая дивизия — в ее составе все еще 100 танков.
6.17. 45 I.D. сообщает, что на это время убиты 18 офицеров. Город не занят противником. Захвачено примерно 1000 пленных.
7.45. После продолжавшегося уже почти 3 часа беспокоящего огня, вызывается огневой налет всей артиллерии по восточной и южной частям укрепления Центральной цитадели, однако без заметного результата. Единственным эффектом стало то, что некоторым из окруженных [921] в церкви Святого Николая удается сделать то, что так и не получалось в течение всего предыдущего дня — пробиться под защитой артогня дивизии на Западный или Южный острова [922] .
921
Дивизии по-прежнему неизвестна численность блокированных в церкви солдат III/I.R.135 и Pi.81 — по разным сообщениям, она колеблется от 10 до 50. Время от времени с ними имеет радиосвязь I.R.135.
922
Если речь идет именно об окруженных в церкви, то здесь опять, похоже, имеем дело с суровой «правдой жизни»: кто-то остается в церкви, обороняя ее, а прежде всего — многочисленных раненых. Кто-то — идет на прорыв, имея мало шансов и сам, и, оставляя их еще меньше остающимся. Возможно, конечно, что численность окруженных уже не влияла на их обороноспособность — закончились патроны, и смысла в том, чтобы церковь обороняло как можно больше людей, уже не было. Оставляя обойму — себе, остальные патроны — товарищам, и вперед, к кажущимся таким близким кольцевой казарме и мостам…
Что касается Западного — тут более-менее понятно, как им удалось это сделать — разрушена погранзастава, полубашня у Тереспольских, немногие выжившие, очевидно, пережидают артобстрел в казармах. Из окон подвала 333 сп перебежки заметить трудно — скорее всего, немцы и не через ворота пробежали, а заскочили с одной стороны кольцевой, выскочив с другой, а там по мосту или дамбе — на Западный, убегая в глубь острова, надеясь не попасться под пулю пограничников. Фактически они бы все могли выскочить таким путем, но из-за дезорганизованности или боязни бросить раненых предпочли находиться в церкви.
Впрочем, и деблокада могла бы также быть проведена в этот день со стороны Тереспольских, но теперь, похоже, командование дивизии, «обжегшись на молоке, дуло на воду»: памятуя о том, сколь упорно бились русские накануне, оно решило не торопить события.
Но почему немцам удалось вырваться на Южный остров? Скорее всего, они сделали это через Холмские ворота, и главной причиной было то, что в ночь на 23 июня сектор кольцевой казармы у Холмских был оставлен.
Отчего руководитель обороны на этом участке, полковой комиссар Фомин, решил оставить Холмские и перейти в казарму 33-го инженерного полка? Называются разные причины. Например, то, что использование немцами орудий ПТО фактически не оставляло шансов на эффективную оборону. Однако, хотя их и не было на Северном, примыкающем к казарме 33-й инженерного, это не значило, что они там не появятся. Более того — если после отхода к «инженерному», немцы, пройдя через Холмские во двор Цитадели, начнут обстреливать его казарму (где тогда скопится гораздо больше людей) с обеих сторон — там начнется бойня, усугубляемая еще и жаждой и голодом (в любом случае за ночь на 23 июня, пока немцы отошли от берега Южного, надолго водой запастись нельзя).
Ответ таков — несмотря на то что именно 3-й батальон 84 сп и предназначался для обороны крепости, война началась с таких условий, что оборонять ее было немыслимо, самоубийственно. Поэтому еще во второй половине дня 22 июня, поняв, чтоначалось, Фомин не колебался — нужно идти на прорыв, и как можно быстрее, сконцентрировав для этого силы в казарме 33-го
923
Это подтверждает, например, старшина санитарной службы Солозобов B. C., санинструктор 84 сп: «Пришел приказ комиссара Фомина о переходе обороняющихся на участок у Брестских ворот. Там концентрировались наши силы для прорыва из окружения». «Героическая оборона». Минск, 1963, стр. 254–255. Воспоминания Солозобова B. C. Или Филь А. М.: «было решено… о сосредоточении всех подразделений в район моста через р. Буг (имеется в ввиду Мухавец. — P.A.)для прорыва и выхода из крепости». ДФ ЦМВС Б-4 270 Филь А. М.
Возможно, переход начался еще днем: — «В полдень комиссар Фомин приказал нам оставить незаметно свои боевые места и перебраться в здание отдельного саперного батальона» [924] .
Хотя основные силы вывели еще ночью, необходимо было какое-то время (вероятно, несколько часов) удерживать сектор у Холмских. «…Фомин приказал двумя-тремя пулеметами по возможности задержать продвижение немцев со стороны госпиталя, а все остальные защитники в это время должны были отойти в казармы саперного батальона. [Я] установил на окне пулемет „Максим“. Среди оставшихся бойцов пулеметчиков не оказалось, поэтому мне пришлось вести огонь самому. От беспрерывной стрельбы вода в кожухе кипела. К счастью, в одном из углов мы обнаружили ведро, из которого и был залит пулемет. Через некоторое время имевшиеся в запасе ленты были расстреляны. Казармы опустели…» [925] .
924
«Героическая оборона». Минск, 1963, стр. 244. Воспоминания Филя А. М. 33 инженерный полк был сформирован на базе 140-го отдельного инженерного батальона, что часто и отражается в воспоминаниях.
925
Там же, стр. 280. Воспоминания Дурасова А. И.
Уходили не только в казарму «инженерного», но и в Белый дворец — «Из группы защитников, которая находилась у ворот, ведущих на дорогу к госпиталю, сообщили, что там бои прекратились и часть людей оттуда перешла в Белый дворец… Мы обосновались в Белом дворце и в казарме саперного батальона» [926] .
В то же время, оставив кольцевую казарму, необходимо было задуматься и о раненых — перевязочный пункт (называемый также «полковой лазарет») 84 сп, находился в подвале Инженерного управления (как первоначально и КП Фомина), после оставления кольцевой казармы оказывавшегося на «линии фронта», а фактически — за ней. О том, чтобы взять тяжелораненых в прорыв, речи не шло. Большинство же легкораненых находилось среди сражающихся. Тем не менее, пока немцев нет, а к прорыву еще готово не все (не выбиты немцы из столовой 33-го инженерного) — лазарет продолжает работать.
926
Там же, стр. 319. Воспоминания Нуриджаняна С. Б.
О приходе Фомина в 33-й инженерный [927] вспоминает Иван Долотов: «Утром появился какой-то человек в форме рядового, но видно было, что это командир. Около него было человека 2–3 из бывших у нас вчера утром с распоряжениями красноармейцев. Один из них был нацмен из кавказцев [928] . В течение дня они распоряжались всем составом наших казарм и всеми дальнейшими действиями. Потом мы узнали, что командир — полковой комиссар из 84-го полка т. Фомин. Они принесли с собой несколько станковых пулеметов, и один из них был установлен на лестничной площадке у окна со стороны Мухавца. (Лестница на второй этаж в казарму 76 ОРБ.)» Возможно, это был пулеметный расчет А. В. Жигунова: «Полковой комиссар Фомин дал нам команду занять оборону на втором этаже и оттуда вести обстрел. Мы установили пулемет Дегтярева [929] на лестнице и держали под контролем Восточный мост через реку Мухавец» [930] .
927
Вероятно, далее правильнее было бы называть участки обороны Цитадели или группы обороняющихся не по названиям частей, превратившихся в боевые группы (БГ) — по фамилиям их лидеров (Фомина: 33-й инженерный полк и 84 сп, Бытко — штаб и полковая школа 44 сп, Виноградова — 455 сп). 333 сп, из-за неясности того, кто им руководил, лучше оставить прежнее название. Объединившиеся БГ — это сводная боевая группа (СБГ) капитана Зубачева. Восточный форт — БГ Гаврилова, 98 ОПАД — практически воевал как отдельная часть до последнего момента.
928
Если это Матевосян, носивший гимнастерку полкового комиссара, то почему Долотов называет его «красноармейцем»? Возможно, Матевосян снял гимнастерку политсостава?
929
Учитывая, что Долотов называет его станковым, а Жигунов — «Дегтярева», можно предположить, что это был 7,62-мм станковый пулемет ДС-39 (ДС: Дегтярева станковый). Немаловажная деталь — он имел не водяное, а воздушное охлаждение. Но в то же время — был чувствителен к запылению.
930
«Героическая оборона». Минск, 1963, стр. 289. Воспоминания Жигунова A. B. Также он пишет: «Когда наши бойцы штурмом брали вражеские точки, мы поддерживали их огнем своего пулемета». Это и было, вероятно, основной задачей Жигунова — находясь в правом углу казармы, было чрезвычайно трудно вести огонь по мосту, находящемуся в ее левом углу (под «Восточным мостом» Жигунов имеет в виду Трехарочный). А вот пкт 145 — вполне реально. Но вот восточные валы, где и находились немцы — опять же Почти невозможно. Пулеметы фактически могли вести только фронтальный обстрел. И то пулеметчики, в этом случае вынужденные высовываться в окно, легко стали бы жертвой снайперов.