Штурм Брестской крепости

Алиев Ростислав Владимирович

Новые проблемы и у Сандалова — в штаб армии поступила телеграмма штаба ЗапОВО о немедленном вывозе из Бреста не менее чем на 30 км на восток НЗ 6 сд и 42 сд, чьи склады располагались в Брестской крепости. Оставив им по 1,5 б/к, приказано вывести 34 вагона боеприпасов от 6-й и 9 вагонов — от 42-й стрелковых дивизий. Хотя не так давно этот излишек фактически навязали армии органы артснабжения округа, несмотря на протесты ее штаба.

За несколько часов такое количество не могло быть вывезено, но, похоже, все-таки успели, подогнав вагоны, начать погрузку…

Ок. 19.00. Коробков в телефонном разговоре с Климовских просит разрешения вывести на боевые участки хотя бы дивизии брестского гарнизона [477] . Отказано, разрешено лишь назначенное на 22 июня опытное учение перенести на понедельник или вторник… Пытаясь отвлечься, Сандалов и Коробков пошли на представление Белорусского театра оперетты «Цыганский

барон». Тем временем Шлыков и нач. отдела политпропаганды уехали в Брест — на концерт артистов Московской эстрады.

477

Согласно плану прикрытия ЗапОВО (июнь 1941 г.) подъем по боевой тревоге соединений и частей их командиры имеют право производить «в части, касающейся подчиненных им частей». То есть Коробков имел правя поднять если не всю армию, то как минимум одно из ее соединений, размещающееся на одном из наиболее угрожаемых участков. Сандалов, однако пишет, что поднять всю дивизию по боевой тревоге для проверки ее боевой готовности имел право только командующий ЗапОВО, но упоминает о том, что ранее (14 июня) и сам поднимал 6 сд. Впрочем, даже взвод не был поднят в 4-й армии — и поэтому перенос ответственности на штаб округа (а тот — на Генштаб и т. д.) вряд ли оправдан.

Ок. 20.00. Кобрин. ДКА. Минские артисты на сцене, множество людей в кителях и галифе — в зале. Однако у многих зрителей все усиливаются тревожная озабоченность и какое-то гнетущее чувство. Особенно нервничал Коробков, сюжет, разворачивающийся на открытой сцене Дома Красной Армии, абсолютно не занимал его. То и дело, поворачиваясь к Сандалову, он шепотом спрашивал: «А не пойти нам в штаб?» Так и недосмотрев оперетту, вернулись в штаб армии.

…Комендантскому взводу 333 сп приказано в ночь на 22 июня нести караул у штаба 28 ск. (ул. Леваневского). И. А. Алексев: «Ст. сержант Данилин Д. А. обращается ко мне и говорит, что „по распоряжению начальника штаба 28-го корпуса я приехал на машине получить паек на 5 суток для взвода. Штаб 28-го корпуса завтра выезжает на штабные корпусные учения“. Почему-то для меня выезд штаба корпуса на длительный срок стал сомнительным. Тогда начал спрашивать Данилина Д. А. несколько вопросов для выяснения обстановки в штабе корпуса:

1) Почему сухой паек должен выписывать именно на 5 суток, а не на 2 или 4 суток?

2) Летом 1940-го маневр войск Западного особого военного округа продлился только 3 суток?

3) Что делается в штабе корпуса?

На эти вопросы Данилин Д. А. ответил так: „Во дворе штаба 28-го корпуса находится много автомашин. На них производят погрузку несгораемых ящиков и шкафов со штабными документами“. После такого ответа я понял, что обстановка на границе очень тревожная» [478] .

478

ОФ МК БКГ КП 16405. д. 8213.

Алексеев, почувствовав непонятное беспокойство, решил написать письмо своей матери. Опустив его в почтовый ящик на первом этаже, отправился спать.

…КП 28 ск. Командир корпуса Попов и начштаба Г. С. Лукин выезжают в Брест. Старшим на КП остается начальник оперативного отделения штаба корпуса майор Е. М. Синковский. Настроение на КП несколько удивленное — многие командиры недоумевают, почему их оставили здесь, а не отпустили в Брест, к семьям на воскресенье.

* * *

В исходных районах частей «сорок пятой» начинаются построения. Зачитывается приказ фюрера. Он развеивает последние сомнения — как ни странно, многие вплоть до последнего времени верили, что войны с СССР не будет.

Строй 3 батальона I.R.130: Вальтер Лоос: «Вечером 21.06 мы получили команду с наступлением сумерек начать выход в точно разведанные и установленные исходные районы, закончив его к 24 ч. Когда роты стояли готовые к выступлению на свои, занимаемые по тревоге [479] позиции, командирами оглашался призыв фюрера к своим солдатам о борьбе с грозящим нашей империи большевизмом, ведущейся вплоть до полного уничтожения противника. Теперь больше не стало сомнений! Это значило войну против Советского Союза».

479

Имеются в виду позиции для варианта «Берта».

Йозеф Виммер (связной): «Мы были поражены — все считали, что здесь мы лишь ждем разрешения русского руководства на право проезда в Египет».

Но что говорить о рядовых офицерах, если и в штабе дивизии ситуация представлялась по-разному, иногда с достаточно фантастической стороны. «В том, что присутствие в Польше означало акцию против России, больше не имелось, пожалуй, никакого сомнения. Однако это были лишь предположения, высказываемые на основании циркулирующих

слухов. Самый распространенный из них — о грядущей антикоммунистической революции в России, к чему якобы проявляет наибольший интерес Германия, поддерживая революционеров. Далее, в благодарность за поддержку, Германия от установившейся в России военной диктатуры получает в долгосрочную аренду крайне необходимое зернохранилище (Украину). После чего немецкие армии проходят над Черным морем и далее, через Кавказ, на юг к Суэцкому каналу. Овладев им, наиболее важным на Востоке путем, они вынуждают западные державы к соглашению» [480] .

480

Gsch"opf R. «Mein Weg mit der 45 Infanterie Division» Linz 1955, s.44. Там же Гшопф замечает, что «не только простой солдат рассуждал тогда как „дипломат-дилетант“, похожими мыслями были охвачены и достаточно авторитетные люди, верящие и в другие фантомы! Одно вне всякого сомнения: действительность следующих лет основательно ввела в заблуждение и профессиональных дипломатов, не только нас в нашем оптимизме. Очень скоро мы узнали, насколько ошибочна была любая игра с возможной антикоммунистической революцией. Обычная русская школьная учительница говорила мне летом 1943 г.: „Не все мы коммунисты, но все — русские, и поэтому — ваши противники“».

Солдаты и офицеры «сорок пятой» не испытывали нехватки веры в успех предстоящей операции. Лейтенант Михаэл Вехтлер (командир 5/I.R.133, выведенной в резерв) оценивал ее, как «легкую», отмечая, что рубеж выхода к исходу первого дня был установлен в 5 км к востоку от Бреста. К этому времени у тех, кто рассматривал укрепления на расстоянии, сложилось общее мнение — «это скорее нормальные казармы, чем крепость». Этот оптимизм отражен в факте, что только два из девяти батальонов, или 22 % пехотных сил, вступали в прямой контакт с врагом, нанося первый удар. Три других тем временем развертывались, в то время как четыре находились в резерве [481] .

481

Kershaw R. «War without Garlands.Operation Barbarossa 1941/42» Sheppertоn 2000, p.30. Неясно, чья это точка зрения (Кершоу или Вехтлера) и что имеется в виду — может, атака восемью ротами (крепость атаковали не два, а три батальона (I и III/I.R.135 и III/I.R.130)? Или имеется в виду, что III/I.R.130 ворвется на Южный спустя полчаса? Выделение столь значительных сил в резерв свидетельствует скорее о неуверенности командования, его готовности вводом резервов блокировать любые неожиданности. Первая волна — скорее некая разведка боем.

Но, вероятно, не все разделяли оптимизм Вехтлера и его товарищей. «Панцирягер» [482] Герман Вилд, из 14/I.R.130, обменявшись мнениями о предстоящей операции со своим близким другом Мюллером, зачисленным в группу Кремера, был поражен предчувствием Мюллера нависшей над ним смерти. Неизвестно, пошел ли Мюллер в «лодочники» добровольно, но приближение атаки чрезвычайно беспокоило его.

Неизвестно, что испытывало командование дивизии и корпуса. Потом, в июле и позднее, будет немало сказано о том, что трудности предвиделись заранее, но что другого выхода и не было. Но теперь, в эти последние часы? Лодки и огнеметы выделены в достаточном количестве, тяжелой артиллерии — не менее чем у соседей, на огневых позициях — мортиры большой мощности, способные уничтожить любую цель в зоне обстрела.

482

Panzerj"ager — военнослужащий противотанкового подразделения.

Вероятно, тревожила некая неизвестность — уж как-то особенно безмятежным выглядел русский берег. Впрочем, ход событий уже не отменить — сверить часы, порезче заточить карандаши, написать родителям в Гмунден — что еще остается?

Хотя в армии дело находится всем — части проводят последнюю подготовку к нападению. Создаются штурмовые группы, идет выдача боеприпасов.

Штурмовая группа первого взвода (лейтенанта Вильча) 10/I.R.135, сформированная Вильчем, только что, после оглавления приказа о нападении, собралась у ящика с песком, отрабатывая детали предстоящего штурма. Одно из ее отделений возглавил ефрейтор Ганс Тойчлер [483] . 10-я рота атакует одной из первых. Взвод Вильча — вторая волна роты.

483

Gsch"opf R. «Mein Wfeg mit der 45 Infanterie Division» Linz 1955, s. 155. В целях сохранения тайны штурмовые группы частей были сформированы и получили свои цели лишь за несколько часов до атаки. Это отразилось на эффективности их действий.