Штурман дальнего плавания
Шрифт:
Я добьюсь этого, Женя, верь мне. Не думай обо мне плохо. Может быть, ты будешь презирать меня? Скажешь: «исключенный». Ну, тогда как хочешь. Ошибки могут быть с каждым. Я исправлю их. Мне было очень хорошо с тобой в Одессе. Время мы провели прекрасно. Я надеюсь, что мы все же будем видеться. Не забывай меня и пиши почаще. Адреса я тебе буду посылать. Я тоже буду тебе писать. Роман расскажет тебе подробнее. Я его сильно обидел, но об этом напишу в следующий раз.
Игорь».
Письмо к Роману состояло всего из нескольких фраз:
«Рома,
Твой Игорь».
Глава девятая
Биржа труда. Громадный желтый дом у Сытного рынка на Петроградской стороне. Нескончаемый поток людей на лестницах и в коридорах.
Секция водников — маленькая комната в каком-то глухом тупичке.
Стриженая седая женщина взяла у меня направление от Бармина и записала в очередь, выдав маленькую серую книжку.
— Будешь отмечаться каждый день, — сказала она строго, — скоро пошлют на работу.
Мне посчастливилось. Передо мной было всего четыре матроса второго класса, а это означало, что я могу рассчитывать скоро попасть на судно.
Я приходил на биржу ежедневно. Отметившись, мы занимали скамейки в парке напротив и вели длинные разговоры.
— Вот уже месяц, как я хожу сюда, а подходящей работы нет. Предлагали в Тралтрест, в Мурманск, треску ловить, да я не захотел, — говорил высоченный кочегар с рябым лицом, одетый в синюю потертую робу.
Его все звали Коля Рашпиль. Был он человек опытный и, кажется, знал все.
— Подожду еще. Скоро «они» за нами будут приезжать на машинах. Людей не хватит. Чего смотрите? Без всякой травли! Знаете, сколько теплоходов в этом году выйдет? — И он принимался считать, загибая свои толстые, потемневшие от постоянной работы с углем пальцы: — «Сибирь», «Кооперация», «Дзержинский», «Смольный», «Жорес»…
Рашпиль все называл и называл суда, которые должны были в ближайшее время сойти со стапелей наших заводов.
Мы слушали как зачарованные, и перед нашими глазами проплывали десятки новых красивых пароходов.
По словам Рашпиля, все верфи были забиты новостроящимися судами.
— Вот увидите, какой будет флот через год-два! Сейчас, правда, судов еще маловато, но заявки на все специальности к этим новым теплоходам уже лежат в столе биржи. Так что не унывай, братва!
— А что же с биржей будет, когда появится столько судов? — задал вопрос кто-то из сидящих рядом.
— С биржей? Чудак! Биржу закроют тогда. Это факт, — уверенно ответил Рашпиль.
Несколько
А пока мы ежедневно просиживали в парке и ждали пароходов.
Через неделю мне дали направление в Совторгфлот, и я радостный поехал на Гутуевский остров.
Балтийское управление Совторгфлота помещалось у главных ворот Торгового порта в красном кирпичном здании. В первом этаже, где находился отдел кадров, толкалось много народа, все моряки. В коридоре было накурено и шумно. Иногда открывалась какая-нибудь дверь и оттуда раздавался голос, выкликавший фамилии.
— Скажи, куда мне с этой бумажкой? — спросил я у одного моряка и показал свое направление. Он внимательно прочитал его, посмотрел на меня оценивающим взглядом и сказал:
— К дяде Васе. Поставит в резервуар. Ты удачно попал. Долго ждать не придется. Сейчас много новых пароходов принимают. Где плавал?
— На Черном море.
— На каком пароходе?
— На «Чичерине», — соврал я. Хотелось показать себя уже бывалым моряком.
— Знаю, знаю. Там помощником все Александр Александрович?
— Да… он, — не совсем уверенно ответил я и постарался поскорее переменить тему разговора: — А кто это дядя Вася? И в какой такой резервуар он должен меня поставить?
Мой собеседник поглядел на меня с удивлением:
— Не знаешь дядю Васю? Начальник комплектации. Ну, на суда который назначает. А резервуар — это резерв.
Несмотря на такие исчерпывающие ответы, мне все же было не совсем ясно, почему начальник комплектации — «дядя Вася» и что это за резерв, но больше я решил вопросов не задавать.
— Ты знаешь, у дяди Васи такая память, что если ты когда-нибудь проштрафился, то он через несколько лет тебя увидит и скажет, за что и на каком пароходе ты получил взыскание. Лучше не попадайся. Я вот на «Карле Либкнехте» в прошлом году получил выговор, а теперь он меня мурыжит. Говорит — недисциплинированный. Ну да ничего, пошлет. Вообще он дядька справедливый. Иди к нему.
Протолкавшись через толпу, стоявшую у двери с надписью «Отдел кадров», я очутился в комнате, перегороженной деревянной голубой переборкой с несколькими прорезанными в ней оконцами. На одном из них висела табличка: «Начальник отдела комплектации В. Елисеев».
Я постучал. Из-за переборки сказали: «Не стучи». Подождав немного, я снова тихо забарабанил по закрытой дверце. За окном уже сердитый голос крикнул: «Не стучи! Занят. Освобожусь — открою».
Я стоял, не зная, что же мне делать дальше. Минут через пять оконце отворилось, и я увидел дядю Васю. Рыжие волосы, большие хохлацкие усы, бледное худое лицо и сверлящие глаза неопределенного цвета — не то голубые, не то зеленые.