Штурман с «Альбатроса»
Шрифт:
Реввоенсовет Республики телеграфировал о нехватке медикаментов на Южном фронте.
А спичечной фабрике «Сфинкс» требовались деньги «на содержание и действие…».
На всех бумагах Владимир Ильич писал: «Отвечено 31.XII», или: «В архив», или: «На повестку дня в Совет Народных Комиссаров».
А что касается спичечной фабрики «Сфинкс», то Ленин подписал постановление: ассигновать два миллиона восемьсот восемьдесят шесть тысяч рублей… И не подумайте, что это не было важным — обыкновенные спички! И в спичках была тоже нужда! Порой одну спичку на четыре части расщепляли
Потом Ленину принесли из библиотеки книжку, которую он давно хотел прочесть. И хоть книжка была не толстая и Ленин умел читать быстро — сразу по нескольку слов и даже строчек, — ему понадобилось время. Да еще на страницах книги он делал отметки.
Закончив читать, он написал секретарю записку с просьбой перепечатать помеченные им места, а книгу вернуть.
Потом Ленин принимал людей с разными просьбами и неотложными делами. И все это ему нужно было решить быстро, сегодня же, тотчас.
Потом Ленин попросил секретаря, чтобы его не беспокоили, и сел писать статью для газеты «Правда».
Совсем близко к полуночи Ленин почувствовал, как сильно он устал за этот день. А ведь он еще не совсем оправился от раны: несколько месяцев назад на заводе Михельсона в него стреляли враги…
Часы в кабинете пробили одиннадцать ударов. Еще немного — и наступит Новый год.
Ленин встал из-за стола и подошел к окну. Это был его короткий отдых.
За окном мигала огоньками предновогодняя Москва. Какой она будет через пять лет? Через десять? Через двадцать?
Ленин умел отдыхать быстро, и уже через несколько минут он снова сидел за письменным столом и работал.
В этот день 1918 года было очень уж много неотложных дел. Вот почему он так и не смог выбрать время и приехать на елку».
— Отлично! — сказал я Вадиму. — Вот теперь-то мы все и напечатаем.
Вадим стал морским офицером. А мне он недавно написал: «Мечтал я служить на флоте — и служу. Но теперь мои горизонты, если так можно сказать, расширились, и хотелось бы мне со временем сделаться морским историком. Помните мои первые поиски и архивные изыскания? С тех пор мне и полюбилось это дело — рыться в старинных документах, в книгах, беседовать со знающими людьми. Хочу со временем сам писать книги о флоте. И чем больше узнаю о нашей славной морской истории, тем больше думаю: и тысячи книг о ней написать — все будет мало… Разве нет?»
ШТУРМАН С «АЛЬБАТРОСА»
Я все о мальчишках да о мальчишках… А что же, для девчонок и моря нет?
Ох, если бы вы знали, сколько приходит в «Морскую газету» писем от этих самых девчонок…
Все они хотят стать непременно капитанами! Как женщина-капитан Анна Ивановна Щетинина!
Вопрос этот, надо сказать, сложный. И отвечать приходится этим девчонкам по-разному.
Ну прежде всего, что не обязательно быть только капитанами, есть же на море и другие интересные профессии — порой даже и самые необычные. Плавают, к примеру, на научно-исследовательских судах и женщины-биологи, и женщины-физики, и женщины-математики. Многие ходили и в кругосветные плавания!
А
Когда читаю такие письма, вспоминаю три истории про девочек, которые стали моряками. Расскажу их и вам. Но про штурмана пока подождите…
ВАХТЕННЫЙ МАТРОС
В Ленинграде меня познакомили с Тамарой Ивановной Кирилловой.
Это была уже пожилая женщина, и была она несколько лет как на пенсии. Жизнь прожила очень интересную. Пятьдесят лет назад решила стать моряком. Девятнадцати лет ушла в свой первый рейс уборщицей — была такая должность в тридцатые годы на судне. Через два года она уже была матросом первого класса.
В 1933 году Тамара работала на теплоходе «Смольный». На подходе к ночному городу Гамбургу на «Смольный» затребовали лоцмана.
Старый разговорчивый немец в потертой кожаной кепочке ловко поднялся на мостик и огляделся. У штурвала стояла Тамара.
— Где вахтенный матрос? — спросил лоцман капитана.
Тот кивнул на девушку.
— Мой бог, — сказал лоцман. — Я провожу корабли к Гамбургу уже тридцать лет. Я не имел претензий от капитанов и фирм. Русские решили пошутить со старым лоцманом? Фрау на руле. Да мы столкнемся с первым же встречным лихтером, или сядем на банку Птичьей отмели, или произойдет еще что-нибудь скверное… Я добропорядочный немец. Я дорожу своей репутацией…
И еще много чего он говорил.
А Тамара Кириллова стояла у штурвала и ждала лоцманских указаний.
— Я не поведу ваш теплоход, пока мне не дадут настоящего рулевого, — сказал лоцман.
— Другого рулевого не будет, — спокойно ответил капитан, раскуривая короткую трубку и предлагая кисет с отличным турецким табаком лоцману. — И потом, этот рулевой достаточно опытен, чтобы идти Кильским каналом.
Лоцман понюхал табак, покачал головой и достал свою трубочку.
Понял, что другого рулевого не будет. Говорил он теперь просто для поддержания своего высокого морского достоинства.
— Что должна знать женщина? — объяснял он капитану. (Теплоход меж тем медленно входил в устье Эльбы.) — Женщина должна знать три вещи — киндер, кюхе унд кирхен. По-русски это значит — дети, кухня и церковь. Так говорил наш великий Бисмарк! Фрау на руле… Это совершенно невозможно… Полрумба влево, рулевой!
…В Гамбурге, сходя с теплохода, лоцман поправил свою потертую кепочку, которую он, исходя из похвальной немецкой аккуратности и бережливости, носил на море тридцать лет, и попросил перевести рулевому Тамаре, что он весьма сожалеет обо всем, им сказанном, и что фрау — настоящий моряк! И он поднял вверх большой палец и сказал: «Гут!»
БУМЕРАНГ
Все вы, наверное, слыхали о немагнитной шхуне «Заря»? Шхуна эта единственная в мире, потому что построена она так, что железа в ней очень мало. Все, что можно, сделано из бронзы, меди, латуни и пластмассы. Это чтобы железо не мешало работе точнейших магнитных приборов, которыми ученые исследуют магнитное поле Земли. А как железо действует на такие приборы, вы должны помнить по роману Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан». Перечитайте-ка те страницы, где негодяй Негоро подсунул под компас топор, и припомните, что из этого вышло.