Штурмовики
Шрифт:
– Вы сделали 15 полётов на «Ил-2»…
– Нет, потом ещё в Пушкарях летал.
– Вас учили там бомбить, стрелять?
– Вопрос правильный. Но я хотел продолжить. Значит, после училища нас направляли не на фронт, а в запасные полки, которые уже обучали боевому применению. Вот там учёба была: атаки, приёмы воздушного боя – всё, короче говоря. Стрельба по конусу, по воздушным целям. Это была задача именно запасного полка. Мой был – 43-й запасной полк аэродрома Васильково под Киевом. И оттуда уже направляли в боевые части.
В
Прибыли мы около Монино: там станция, я уже забыл название. Там был специальный аэродром, туда приходила новая техника, оттуда машины отсылались на фронт. И мы там ждали назначения, и там же нам давали самолёт, парашют и сопровождающего группы, чтобы лететь к фронту. И вот в одно прекрасное время оттуда, из-под Монино, я улетел на самолёте. Экипировали. Стрелка мне дали. Да, тогда уже двухместные были самолёты, со стрелком. И группа из 5–6 самолётов полетела на запад. Опять же, части у меня ещё не было. Был я направлен только в армию – 15-ю воздушную.
Прилетаем в Старую Торопу. Садимся и ждём указаний, в какую часть вылететь. Дивизия – уже назначена. 214-я. Чисто штурмовая. Резерв главного командования ВВС. После этого – одного в один полк, другого в другой полк; я и ещё со мной Леденёв, Дёмичев, Власов попали в 622-й полк: Краснознамённый Севастопольский.
Мы туда прибыли… вернее, даже так: за нами прибыли представители. За каждым прилетел. Меня взял Обухов. Командир дивизии нашей, который сменялся. И я на «По-2» полетел с командиром дивизии. Ему понравилось так – кожаный шлем у меня фартовый был. Он мне свой брезентовый отдал, а мой забрал. Представляешь?! Обухов, командир дивизии! Попросту ограбил – и всё…
Воробьёв – за Борисовым прилетел. Ну, короче, все по-разному. А один – Еремеев – он сам прилетел в полк. Его признали классным лётчиком – и на следующий день пустили в боевой вылет на задание. И в первый же день он погиб. А толковый был парень.
Ведь нас, например, всех остальных – никак не пускали в бой в течение месяца. Специальные старшие лётчики обучали нас боевым [очевидно, задачам, вылетам, приёмам, картам и т. д. – Прим. ред.], рассказывали всё. А вот его вдруг командование полка решило послать без учёбы, без всего. Старшее командование, конечно, выговор дало командованию полковому. Ну как без подготовки человека пустить в бой?!
– В этот месяц вы изучали район боевых действий. Что конкретно?
– Вот всё. Так называемое визуальное изучение района базирования нашей части, где мы находились. Вокруг – наизусть надо было знать всю местность! Чтоб знать во время боя. Как есть: один случайно отбился – так чтоб ему самому вернуться на базу, и всё. Это называлось – изучали местность базирования.
Потом – рассказы лётчиков всегда слушали. Когда после их возвращения разбор полётов идёт. Мы присутствовали на разборе, каждый рассказывал: как они с истребителями встречались, какие манёвры применяли. Понимаете? Как защита, как штурмовали, как прицелы действовали, как всё – понимаете? Это неоценимая учёба, ни одна школа этого не даст. Потому что в училище преподавали учителя-инструкторы, которые
– У вас до 1944 года в училище не приходили фронтовики?
– Нет, они нас не обучали. А потом сделали так: каждый из училища, любой инструктор обязан пройти стажировку на фронте. Сделать на «Иле» 10 боевых вылетов. Обязан был. И вот всех преподавателей посылали на фронт: за боевыми вылетами. «Стажёры» они назывались. После этого он уходил, получал орден – за эту десятку – и обратно в училище.
– Вы прибыли в полк, ещё месяц вас готовили… запомнился ли первый боевой вылет?
– Конечно! Мне сказали: «Вот – ведущий, твой замкомэска Дубенко». И меня поставили к нему ведомым. Толковый парень, ровесник мне, моего 1922 года. Но уже опыт боевой был. Он раньше меня на год, по-моему, воевал уже. И вот когда мы в первый вылет полетели – он мне даёт инструктаж: «Будешь так: делай всё, что я делаю. Когда стреляю, когда бомбы бросаю – так же и ты делай. И держись рядом со мной».
Ну, полетели, летим. Он стреляет – я стреляю… и ну бомбы бросать! Потом он ракету пускает – я ракету пускаю. Цель, конечно, видна, но – в каком смысле: мы видим примерно, кто в нас стреляет. Атаковали боевое расположение немецких войск, их окопы, сооружения… До этого – конечно, изучали, знали, куда летим. Цель всегда заранее изучается.
Ну, потом прилетаем. Без потерь вернулись. Он мне говорит: «Ну ты даёшь! Я уж как пикировал, что заклёпки рвал – а ты ещё круче меня. Ты чего так, круче меня-то пикируешь?» – «Ты сказал – «делай как я». Если ты круче, а я сверху – как я тебя увижу, что ты делаешь? Я поэтому круче тебя и смотрел, что ты делаешь…» – «А!» – махнул рукой. Мы с ним сработались хорошо – я его ведомым и стал. Так и летали.
– Вы говорили, что видели немецкие позиции. А вообще «Ил» – он с какой высоты ата-ковал?
– Мы обычно выше двух тысяч с высоты не бомбили, не штурмовали. Штурмовали с бреющего обычно. Или с пикирования, или с глубокого крутого планирования.
– Каков был ваш обычный день?
– Ну, отдых – это вечером. Так как обычно вечером ужин был – за полёты водку раздавали.
Технический персонал всегда размещался в палатках около самолётов. А нас от аэродрома обязательно увозили, чтобы защитить в случае бомбёжки лётный состав. Либо в палатки, либо в какой-нибудь дом захваченный, хороший, в замках даже ночевали, если в Латвии. Ну, в такие места: подальше от аэродрома. А утром привозили на машинах на КП, где оперативный дежурный был. Там мы сразу спрашивали оперативного дежурного: «Задача есть?» Задача – это значит команда на вылет куда-то. Говорит: «Задача – есть, время – нет». Ну, время не дали, когда лететь. Цель – дали, а когда лететь – не дали. Ждём…
Я последнее время «охотником» был. «Охотникам» – двойная порция водки: стакан, а остальным лётчикам, кто летал, – 100 грамм. «Охотника» давали приказом командующего дивизией тем, кто проявил себя с хорошей стороны лётной работы. Назначали тебя: лётчик по «свободной охоте». Так, значит, кроме своей лётной работы – я ещё летаю, а все отдыхают, если плохая погода. Были пары такой назначенной «свободной охоты»: в каждой эскадрилье – по одной. В первой эскадрилье – я был, в другой – там другой и так далее.