Штурвал тьмы
Шрифт:
— Неясно и тревожно. Эта надпись звучит столь же загадочно и на тибетском. Но использованные слова очень мощны. Предостережение сильно, мистер Пендергаст, очень сильно!
Алоиз какое-то время молчал.
— Как
— Это великая загадка. Бесспорно, ни один из наших монахов никогда не рассказывал о нем. Все мы испытываем благоговейный трепет перед этим предметом и никогда всуе о нем не говорим, даже между собой.
— Ведь этот человек, Эмброуз, мог набрать пригоршню драгоценных камней стоимостью миллион долларов. Обычный вор взял бы в первую очередь золото и самоцветы.
— Возможно, он не обычный вор, — произнес Тубтен, помолчав. — Золото, драгоценные камни… вы говорите о земных сокровищах. Преходящих. А Агозиен…
— Да? Что — Агозиен? — настороженно подстегнул спецагент.
Но старый монах только развел руками, испуганными глазами глядя на собеседника.
Глава 3
Черный покров ночи лишь только начал истончаться, когда Пендергаст через обитые железом внутренние ворота вышел во двор монастыря. За стеной, доминируя над всем, высилась громада Аннапурны; ее четкий абрис прорисовывался в отступающей тьме. Детектив подождал на мощенном булыжником дворе, пока безмолвный монах приведет его лошадь. Студеный предрассветный воздух отяжелел от росы и запаха диких роз. Перебросив через холку лошади вьюки, Алоиз проверил седло, поправил стремена.
Констанс молчаливо наблюдала за последними приготовлениями опекуна. На ней было монашеское одеяние цвета выцветшего шафрана, и если бы не прекрасные черты и россыпь каштановых волос, она вполне могла бы сойти за монаха.
— Мне жаль покидать тебя так скоро, Констанс. Но я должен отыскать след преступника до холодов.
— Они действительно не имеют представления, что это за вещь?
Пендергаст покачал головой.
— Кроме формы и размеров — ничего.
— Тьма… — пробормотала девушка и бросила на спутника тревожный взгляд: — Как долго ты будешь отсутствовать?
— Трудная часть работы уже сделана. Я знаю имя вора и знаю, как он выглядит. Теперь лишь осталось к нему подобраться. Поиск и возвращение артефакта займут, вероятно, неделю, самое большее две. Поручение простое. Через две недели твоя учеба будет окончена и ты сможешь вновь присоединиться ко мне, чтобы завершить наше путешествие по Европе.
— Будь осторожен, Алоиз.
Пендергаст чуть улыбнулся.
— Возможно, этот человек весьма сомнительных моральных принципов, но не убийца и не станет на меня нападать. Риск минимален. Преступление несложное, правда, с одним непонятным, осложняющим аспектом: почему он взял именно Агозиен и не тронул сокровища? Как я понял, раньше похититель не имел интереса к тибетским древностям. Это дает основания предположить, что Агозиен есть нечто
Констанс кивнула.
— У тебя есть для меня какие-то поручения?
— Отдыхай. Медитируй. Закончи свой начальный курс обучения. — Он помолчал. — Я не очень-то верю, будто никто здесь не знает, что такое Агозиен, — кто-то наверняка полюбопытствовал. Это нормальное свойство человеческой натуры, даже здесь, среди монахов. Мне бы очень помогло, если бы я знал, что это за штука.
— Разузнаю по мере возможности.
— Превосходно. Я знаю, что могу рассчитывать на твою осмотрительность. — Пендергаст помедлил в нерешительности, потом взглянул ей прямо в глаза. — Констанс, есть одна вещь, о которой мне необходимо тебя попросить.
На его лице появилось такое выражение, что ее глаза расширились от удивления, но она сумела справиться с собой.
— Да?
— Ты никогда не говорила о своей поездке в Февершем. В какой-то момент тебе может понадобиться поговорить об этом. Когда снова присоединишься ко мне… и если будешь готова… — Вновь голос агента наполнился несвойственными ему смущением и замешательством.
Констанс отвернулась.
— Вот уже несколько недель, — продолжал он, — мы не говорили о происшедшем. Но рано или поздно…
Девушка резко повернулась.
— Нет! — почти крикнула она. — Нет! — Потом успокоилась, взяв себя в руки. — Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Никогда больше в моем присутствии не упоминай о нем… и о Февершеме.
Некоторое время Пендергастоставался неподвижен и внимательно смотрел на собеседницу. Оказывается, то, что причинил Констанс его брат Диоген, подействовало на нее сильнее, чем он думал… Наконец Алоиз едва заметно кивнул:
— Обещаю.
Выпустив ее руки из своих, Пендергаст дважды поцеловал девушку, взял поводья и вскочил в седло. Пришпорив лошадь, он выехал в открытые монахом ворота и пустился галопом по извилистой тропе.
Глава 4
В аскетической келье в недрах монастыря Гзалриг Чонгг в позе лотоса сидела Констанс Грин и с закрытыми глазами мысленно воспроизводила лежащий перед ней на подушке шелковый шнур, завязанный чрезвычайно сложным узлом. Позади нее, в тусклом свете, падающем из окна, сидел Цзеринг. Единственным признаком его присутствия было тихое бормотание по-тибетски. Констанс интенсивно изучала язык в течение восьми недель и, усвоив скромный лексический запас наряду с некоторыми оборотами и идиомами, выработала определенную беглость речи, которая, впрочем, перемежалась частыми остановками.
— Посмотри на узел мысленным взором, — негромким, гипнотизирующим голосом произнес учитель.
Повинуясь желанию Констанс, образ, излучая свет, начал вырисовываться примерно футах в четырех. То, что она сидела на голом холодном полу кельи со стенами, покрытыми селитрой, перестало быть существенным.
— Сделай его ясным. Сделай устойчивым.
Образ узла стал приобретать резкость, порой делаясь слегка расплывчатым, когда внимание рассеивалось, однако девушке все же удавалось вернуть четкость и яркость.