Штык и вера
Шрифт:
В том, что Рудня покинута и подходящий поезд не несет с собой никаких сюрпризов, Орловский не верил. Как и в то, что сюрпризы могут быть добрыми.
Он уже совсем собрался увлечь Курицына в сторону заставы, как вновь фыркнул мотор. Автомобиль тронулся с места, выехал на площадь, и в свете фонарей Орловский смог разглядеть сидящих в нем пассажиров.
Вернее, прежде всего одного. Яшку Шнайдера собственной персоной.
Орловский машинально шагнул навстречу. Как бы он ни относился к приятелю юности, но тот был представителем власти. Вот пусть и берет на себя ответственность.
Яшка крикнул
– Что, удрать собрался?! – Шнайдер выпрыгнул из машины и гаркнул так, словно имел на это полное право.
Отсвет фонаря отразился в его глазах красным светом, и Георгий заметил, как вздрогнул рядом Курицын.
– Никуда я не собирался, – Орловский ответил таким тоном, что голос Шнайдера сразу стал звучать тише.
– Да? Вещички тогда зачем? – ехидно поинтересовался Шнайдер. – Да и от Верки кто убежал? Я же тебя просил как друга, а ты… И не стыдно?
Назойливое сводничество Яшки стало уже раздражать. Жаль, что не было времени высказать все, что думается по этому поводу.
Звук приближающегося состава явно усилился. Еще несколько минут – и он будет на станции, а до сих пор ничего не решено.
– Ты лучше скажи, по чьему совету на юнкеров напали? – все-таки позволил себе один вопрос Орловский.
Попутно он наконец разглядел Яшкиных спутников.
Водитель был тот же, с которым они ездили прошлой ночью. Помимо него в машине сидели еще двое: давешний незадачливый шпик с обмотанной клетчатым шарфом шеей и совсем незнакомый мужчина средних лет.
– Я тут ни при чем, – быстро отозвался Шнайдер. И снизошел до пояснения: – Без них дел по горло. Это, наверное, сами солдаты решили. Видел же, что в городе творится.
– Ладно, – удовлетворился объяснением Орловский. – Между прочим, ты ничего не слышишь? Я имею в виду поезд.
– И что?
– А то, что он идет со стороны Рудни. Хорошо, если банда убралась на все четыре стороны, но вдруг они едут сюда?
Яшка прислушался, словно перестук колес и пыхтенье паровоза могли сказать ему что-либо о пассажирах.
– Потом выясним… Полезай в машину, – махнул рукой Яшка. – У нас есть дела поважнее.
– Да что сейчас важнее?! – Орловский едва сдержался, чтобы не сорваться на крик.
Поезд уже явно тормозил, приближаясь к перрону.
– Полезай! – Шнайдер тоже был на нервах.
– Я не один. – Георгий посмотрел на молчавшего Курицына.
– Так оба полезайте! Потом все объясню!
В его голосе звучала такая убежденность, что Георгий поневоле сделал шаг по направлению к машине.
Вдруг на самом деле произошло еще что-то, о чем он пока просто не знает? Жизнь богата на сюрпризы и такие неожиданности, которые в старые времена даже не снились.
– Ты поезжай, Егорий Юрьевич, – несколько смущенно вымолвил Курицын. – Потом встретимся.
– Ну уж нет, Иван Захарович. Вместе так вместе.
Курицын хотел что-то сказать, однако все перекрыл лязг сцепки. Паровоз тяжело выдохнул в последний раз, а в следующий миг загрохотало сразу несколько пулеметов, и сквозь их грозную песню с трудом прорвались полные боли и отчаяния крики пронзаемых пулями людей…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Ничего особенного от города никто не ждал, но все
Один Ясманис невозмутимо крутил руль. Весь его вид говорил, что он не только родился здесь, но и ни на один день не покидал этих стен, десятки раз за день проезжая каждой улочкой.
Остальные не могли похвастаться таким хладнокровием. Всем не терпелось узнать, куда же их привел солдатский путь и станет ли этот город хотя бы на время пристанищем или всего лишь еще одним пунктом на бесконечной дороге.
Увиденное скорее огорчало, чем радовало. Дело было не в грязи или, скажем, в отсутствии трамваев. Наметанный глаз офицеров быстро подметил какую-то тревогу на лицах встречавшихся людей, косые недобрые взгляды, которые некоторые смоляне кидали вслед автомобилю, отсутствие даже видимости порядка на многочисленных улицах, по которым лежал их путь.
Да и попадавшиеся по дороге группы митингующих отнюдь не радовали глаз. Никто из сидящих в машине не старался прислушиваться к ораторам. Зачем? Всем им были памятны сборища, когда люди, слушая заезжего гастролера, на глазах превращались в стадо, и никому даже в голову не приходило задуматься над смыслом звучащих слов. Лишь бы говорилось с должным напором и шло против существующего порядка. А уж насколько это соответствовало истине, никого не волновало. Порою складывалось впечатление, что чем абсурднее обвинения в адрес минувшего и чем нежизнеспособнее призывы к грядущему, тем лучше. Словно не правды искали на митингах, а более-менее складно выдуманной откровенной сказки. Ладно, что искали и охотно верили ей, но с детской беспощадностью торопились воплотить ее в жизнь…
Ближе к центру стала попадаться «чистая» публика. Порою виднелись характерно подтянутые фигуры, часто в офицерских шинелях, но большей частью без погон. Эти останавливались, провожали глазами запыленный автомобиль, а потом шли по своим делам, не решаясь ничего сказать приезжим офицерам.
– Такое впечатление, будто в городе что-то назревает, – тихо сказал Радену Сухтелен.
– Мне тоже так кажется, господин подполковник, – так же тихо ответил барон.
Из разных концов временами доносились отдельные выстрелы, только кого можно было удивить стрельбой?
Автомобиль вывернул на небольшую площадь и по команде Ольги притормозил.
– Приехали, господа, – заявила девушка, кивая на двухэтажный дом с высокой башенкой.
Перед домом застыл броневик, толклись солдаты и штатские люди, чуть в стороне для чего-то был разожжен костер.
Многие недобро косились на приезжих, однако никаких угроз пока не было.
– Ивар, доставишь барышню домой и вернешься сюда. А вы, поручик, будете охраной, – коротко распорядился Сухтелен.
Лицо девушки выразило откровенное неудовольствие. Она бы отказалась, если бы не обещала дяде не лезть на глаза самозваным правителям. Дядя долго и тактично объяснял причины, по которым им лучше не связываться с первыми людьми нового государства, и девушке оставалось лишь с сожалением вздохнуть: