Штык и вера
Шрифт:
В отличие от своих покрасневших подруг, девушка побелела, и белизна лица еще более подчеркивалась темным дорожным платьем.
Видно, в отсутствие Ольги она стала старшей в группе. Остальные молчали, давая ей возможность объясняться с начальством.
– И вам в том было отказано, – напомнил Аргамаков. – С подробным объяснением причин, по которым ваше присутствие в отряде невозможно.
– Мы сочли причины неубедительными, – с вызовом произнесла Елена. – Все они сводились к тому, что отряд постоянно рискует погибнуть. Лишь непонятно, почему все они, – девушка сделала
Дзелковский невольно отвернулся, не в силах сдержать направленный на него взгляд гневных девичьих глаз.
– Дмитрий Андреевич – офицер, – отрезал Аргамаков.
Он ждал каких-нибудь уничижительных замечаний, однако так далеко Елена не могла пойти даже в крайней запальчивости.
– А перевязывать офицеров не надо? – вместо этого спросила она. – Я уже не говорю, что Дмитрий Андреевич сам научил нас стрелять и хвалил наши успехи. Или не так, дядя Дмитрий?
Поручик выглядел смущенным. Возможно, он уже раскаивался, что занялся обучением своих воспитанниц. Он-то имел в виду, что в нынешнее беспокойное время у них будет хоть какой-то шанс выжить, отбиться от расплодившихся бандитов. То, что девушки вместо этого воспылают желанием наводить порядок, у Дзелковского тогда и в мыслях не было. Куда им, когда здоровенные мужики вокруг предпочитают закрывать глаза, словно происходящее их отнюдь не касается?
Это – в лучшем случае. В худшем – сами начинают промышлять разбоем, позабыв былую присягу, Бога и совесть.
– Умение стрелять – это еще не все, милые мои девушки, – выдавил из себя Дзелковский.
– Только не надо говорить, что с той стороны тоже стреляют, – отмахнулась Елена.
– И попадают при случае, – голос поручика окреп. – А вы – как это поделикатнее сказать? – не мужчины. У вас другая доля на земле. И еще вы никогда не задумывались о главном. Надо уметь не только стрелять, а уметь подчиняться.
– Мы будем, – ответила за Елену Мария.
– Видно, – довольно резко произнес Аргамаков.
– Нет, мы вправду…
Губы полковника тронула легкая улыбка.
– Так. Тогда дайте слово.
И, как только оно было дано, не терпящим возражений тоном объявил:
– Слушайте приказ. До Смоленска вы идете с отрядом. Там, если хотите, устраиваетесь в госпиталь. Не хотите – выбираете другое дело по душе. Или не выбираете никакого. На ваше полное и совершенное усмотрение.
В ответ раздался возмущенный гул голосов, обвиняющий полковника в коварстве.
– Вы дали слово, – напомнил Аргамаков и, не слушая дальше, дал шпоры коню.
Он обогнал большую часть колонны и лишь тогда повернулся к Дзелковскому и с чувством сказал:
– В следующий раз беседовать будете сами, господин поручик.
Таким тоном, будто не испытывал сомнений: повторных бесед с воспитанницами Дзелковского никак не избежать.
Штабной автомобиль они догнали вовремя. До Красного оставалось всего пара верст, и Канцевич уже принимал
Ничего тревожного в городе не было. Как не было и власти. Красный жил сам по себе. Функционировали какие-то лавки, на базаре что-то продавали крестьяне, словом, с виду все продолжало идти по-прежнему, как шло и десять, и сто лет назад.
Аргамаков невольно поймал себя на вопросе: а что тогда вообще власть? Не в масштабе страны, тут все понятно. Нет, для такого вот крохотного города. Отряд и раньше уже проходил через некоторые вполне сохранившиеся города. В некоторых из них оставались прежние думы, в других на их месте обосновались всевозможные советы, в третьих, как в Красном, не было вообще ничего. Но люди как-то продолжали жить. Более тревожно, чем раньше, но все же… Главное, чтобы город лежал в стороне от железнодорожных путей и через него не шли толпы возвращавшихся с фронта солдат.
С другой стороны, все эти уезды были обречены. Обречены изначально уже тем, что само их существование шло по инерции, а на сколько ее еще хватит?
Дело даже не в многочисленных бандах. Закончатся деньги, с ними подвоз продуктов – и что?
– О наших никаких известий?
– Несколько жителей видели проехавший автомобиль. Других сведений пока нет, – доложил разведчик.
– Хорошо. В Красном, как и договаривались, привал. Через версту строим людей, – распорядился Аргамаков.
В колонне уже наметилось некоторое оживление. Хотя марш был нетяжелым, но все равно приятно, что окончание уже близко. Все-таки город. Отдых, а там не так далеко до Смоленска.
Может, на этом кончатся блуждания? Каждому хочется обрести свою обетованную гавань…
И вновь призывно пели трубы, залихватски посвистывали флейты, тянули свое валторны, а головная офицерская рота печатала шаг так, что, казалось, вздрагивала земля…
– Так. Отряд расположить компактно. Выслать на окраины дозоры. Отлучки людей свести к минимуму, – напомнил Канцевичу Аргамаков.
Сам он собрался разместиться в бывшем присутствии и по мере возможности заняться обустройством местной власти.
– Господин полковник! Разрешите доложить! – подъехавший Стогов застал Аргамакова у подъезда.
– Слушаю.
– По словам местных, в деревне Корытня, ближайшей по дороге на Смоленск, завелся… – Поручик замялся, подыскивая нужное слово. Такое, чтобы было близко к истине, но и не звучало бабушкиной сказкой. – Даже не знаю, как лучше сказать.
– Как слышали, так и говорите, – пришел на помощь полковник.
После всех походных историй он был готов воспринять что угодно.
– Нечто наподобие диковинного силача. Утверждают, что он в одиночку в состоянии разобрать по бревнышку избу, сам же является неуязвимым. Не могу поручиться за достоверность, однако, по тем же утверждениям, данный силач без труда выдерживает попадание пули. На окраинах много разрушений, которые приписываются ему. Говорят, что наших предупреждали, но они проследовали дальше.
– Интересно, – процедил Аргамаков.
Неведомая прежде проблема: как относиться ко всевозможным слухам? Только как к слухам? Или все же как к истине?