Штык ярости. Том 3. Суворов против Наполеона
Шрифт:
Я так и остался стоять на месте, восхищенно глядя ей вслед, пока она не скрылась из виду. Правда, перед тем как завернуть за угол, графиня едва заметно оглянулась и будь я проклят, но готов поклясться, что видел тень довольной улыбки на ее лице.
Довольный собой и тем, что мне удалось провести удачную атаку неприступной доселе крепости, я тоже развернулся и направился к набережной. Выйдя снова к Неве, я на минуту задумался, как быть дальше.
По большому счету, мне нужно как можно скорее явиться к Суворову и доложить ему о происшествии,
Как-никак, военные действия между нашими странами так и не были официально объявлены, а с воцарением Александра так и вовсе провозгласили политику умиротворения. Меня терзали смутные подозрения, что в конечном счете покушение было неосознанной попыткой самого мироздания исправить то обстоятельство, что Суворов остался жить в результате моего вмешательства в историю. Я думал, что теперь сама реальность пытается вмешаться в ход событий и исправить неверное направление, по которому они покатились, стараясь приблизить это время к первоначальному положению.
Ох, до чего же много надо обдумать всего, а ведь мне еще надо заглянуть на ужин к отцу Ольги. В этот раз у меня нет права опростоволоситься, я должен побывать на ужине и привлечь ее папеньку на свою сторону.
Сколько же много надо успеть всего переделать за короткий промежуток времени! Осознав, что надо поторапливаться, я оглянулся по сторонам, разыскивая извозчика.
Однако вместо кареты или самой захудалой повозки я увидел неподалеку человека, которого меньше всего ожидал встретить здесь.
Глава 4. Опостылевшие разговоры о высокой политике
Человека этого я увидел впервые в своей жизни, хотя его изображения до этого встречал много раз в исторической литературе. Это был полный, грузный, чуточку ленивый, но в то же время, весьма ловко озирающийся по сторонам человек в военном мундире генерала от инфантерии. Отличительной особенностью его лица было наличие черной повязки на глазу. Это, конечно же, был Михаил Илларионович Кутузов, будущий спаситель Отечества, которого я, кажется, лишил этого звания в текущей реальности.
Заговаривать с незнакомым лицом на улице в ту пору было не совсем прилично, но я уже нарушил сегодня все правила этикета, почему бы и не продолжить их преступать? К тому же Кутузов, заметив изодранный после погони суворовский мундир, до сих пор висевший на мне, явно заинтересовался моей особой и поощрительно улыбнулся.
– Разрешите представиться, ваше превосходительство, – сказал я, подойдя к нему почти вплотную и склонив голову. – Виктор Стоиков, путешественник, временный помощник его сиятельства князя Италийского Суворова Александра Васильевича по части излечения от недугов.
При упоминании Суворова приветливая улыбка Кутузова стала еще шире. Он тоже чуть нагнул голову, продолжая
– Как же, как же, наслышан, – сказал он наконец и тоже представился: – Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, генерал от инфантерии, военный губернатор Выборгской области. Позвольте, это вас прозвали Колдуном? Вы, говорят, знаете, как оживлять мертвецов?
Да уж, земля слухами полнится, а репутация бежит впереди человека. Теперь до конца жизни меня будут считать чернокнижником и чародеем с огненным взглядом и скрюченными пальцами, продавшим душу дьяволу ради приобретения чудодейственных сил.
– Люди склонны приписывать неизведанному волшебные свойства, – кротко ответил я, хотя, признаться, мне чуточку уже надоели разговоры о моей репутации кудесника. – Я просто немного смыслю в народной медицине и знаю несколько дедовских способов лечения ранений, вот и весь секрет моего ведовства.
Кутузов еще раз внимательно поглядел мне в глаза и я понял, что он догадывается о том, что я стараюсь преуменьшить свою роль во всей истории с исцелением Суворова. Ну что же, пусть попробует доказать обратное.
– Слова-то какие странные, «народная медицина»! – со вздохом проговорил он и добавил: – Я как раз собирался нанести визит его сиятельству, удобно ли? Как его состояние? Я сегодня видел его во дворце на приеме у его императорского величества, Александр Васильевич вроде бы выглядел бодрым и полным сил.
Мягкий голос очень подходил этому полному мужчине, обволакивая собеседника и заставляя против воли поддаваться его обаянию. Теперь я понимал, каким образом Кутузов умудрился очаровать сначала царицу Екатерину, а потом и Павла Первого.
– Его сиятельство чувствует себя хорошо. Я надеюсь, он с радостью примет вас, – ответил я и невольно задержал взгляд на городовом, шедшем по набережной. Интересно, как там поживают наши арестанты? Успели расколоться и запеть соловьем без твердой руки Егора или еще держатся?
– Говорят, сегодня здесь неподалеку случилась серьезная заварушка, чуть ли не новый Рымник, – тут же заметил Кутузов, перехватив мой осторожный взгляд. – Вы не видели, что произошло?
Ах ты старый лис, ты же видел мой ободранный костюм и капли крови на рукаве, неужели нельзя спросить в лоб, принял ли я участие в сегодняшней небольшой войнушке, о которой наверняка уже судачили в аристократических салонах всего Петербурга?
– На нас напали какие-то безумцы, – пожав плечами, ответил я как можно безразличнее. – Наверное, приняли за кого-то другого. Или это были обычные разбойники. Их обезвредили и отвели под конвоем для разбирательства. Кстати, я как раз собирался навестить их и узнать, чем они руководствовались, может, составите компанию?