Штык
Шрифт:
Занятый этими наблюдениями, он и не заметил, как Догнал Хомяка и Буля. Оба «бойца» остановились на половине пути до ближайших развалин и смотрели куда-то под ноги. Штык, прежде чем устроить им разнос, тоже решил взглянуть на неожиданное препятствие.
Им оказался здоровенный череп какого-то животного с сильно выступающей верхней челюстью и крупными зуба и. Главная же неприятность состояла в том, что на костях кое-где все еще оставались кусочки красно-бурого мяса, а на земле виднелось темное пятно, при некоторой фантазии вполне неплохо ассоциирующееся с кровью. А значит, зверь, чем бы он ни был,
— Я чего-то боюсь, генерал Штык, — подрагивающим голосом тихо сказал Хомяк. — Если тот, кто его сожрал, живет в этой траве…
— Хватит, рядовой! Хватит! — грубо оборвал его Штык, мысленно и сам вздрагивая от подобного предположения. — Вон смотри, рядом штукенция какая-то кружит в траве. Очередное плохое место. Вляпался зверь в него — а над останками те же крысы поработали.
Буль тут же оглянулся назад, словно только что вспомнил о преследующей их стае. Посмотрел в ту же сторону и Штык.
На вершине холма, с которого они только что спустились, сидел столбиком на задних лапах крысиный «генерал». Вокруг него медленно перемешалась темно-рыжая масса.
— Налюбовались? — сердито спросил Штык у «солдат». — А теперь быстро вперед.
До большого трехэтажного здания, которое Штык наметил в качестве основной цели путешествия, оставалось еще метров триста, когда Хомяк остановился перед продольным вывалом травы и беспомощно оглянулся на Штыка.
— Генерал Штык! Дальше хода нет! Жжется, как огонь!
Штык подошел поближе, хлопнул по плечу Буля, показывая ему, чтоб присматривал за крысами позади, оценил протяженность своеобразной, прямой, как натянутая нить, «тропинки» и дал команду поворачивать налево. Слева, как раз в какой-то сотне метров, виднелось серое двухэтажное здание из силикатного кирпича.
— Это тоже пойдет, — сказал Штык скорее себе, чем Хомяку. — Пусть не самый высокий дом, но все-таки второй этаж. Все, идем туда!
— Смотрите, мой генерал! — возбужденно сказал Буль. — Смотрите! Они уходят!
Крысы в самом деле уходили обратно. Часть их уже достигла гребня холма, некоторые все еще неторопливо бежали вверх по склону, и только крысиный «генерал» сидел на вывороченной из земли коряги у края травяного «моря» и, казалось, смотрел вслед людям.
Резкий порыв ветра бросил в лицо мелкий мусор, по-хозяйски прошелся над верхушками растений, навязывая свою волю, заставляя их кланяться и кивать, соглашаясь неизвестно с чем, закружил клубы легкой пыли и отправил их в темное небо. Небо такого злостного нарушения субординации не потерпело, нахмурилось, заворчало, отчитывая легкомысленный ветер, разошлось не на шутку и наконец грозно зарычало на провинившегося. Громовые раскаты, многократно отражаясь от стены леса, устроили над травяным полем настоящую чехарду, заметались, накладываясь друг на друга, и стихли, не получив вовремя достаточного подкрепления.
Воздух наполнился мельчайшей пылью, запах дождя не оставил даже малейших сомнений в том, что в ближайшее время высокой траве и усталым путникам, продирающимся сквозь густые заросли, предстоит пережить обильный и безжалостный полив.
Но оставив длинную аномалию по правую руку, Хомяк дальше шел практически не останавливаясь, и поэтому вскоре маленький отряд уже выбрался из густых травяных зарослей
Первые крупные капли дождя начали звучно шлепать по земле и строительному мусору, разбросанному повсюду.
Штык вопросительно посмотрел на Хомяка, потом перевел взгляд на Буля. «Ефрейтор» пожал плечами, Хомяк, чуть подумав, слабо кивнул. В дверной проем, правда, «рядовой» идти отказался:
— Плохо тут. Маленько плохо, но плохо. Может, в окно залезем?
Чтобы Хомяк залез в окно, его пришлось подсаживать. И пока он, перевалившись через край проема, разбирался, не ощущается ли присутствие аномалий внутри дома, Штык и Буль внимательно осматривали окрестности.
Небо окончательно потемнело и лишь изредка озарялось короткими далекими вспышками. Судя по всему, световой день уже практически подошел к концу. Штык посмотрел на часы, отмечая в голове эту важную точку отсчета. В предгрозовых сумерках остатки поселка выглядели на редкость мрачно и даже враждебно. Лес вдали вообще казался сплошной черной стеной, окружившей место, где когда-то жили люди.
— Вроде бы спокойно тут, генерал Штык, — позвал из оконного проема Хомяк.
— Отлично, забирайся внутрь и шагай наверх, проверяй лестницу и второй этаж, — отозвался командир. — Буль, смотри, вон доски из земли торчат, и дерево рядом сухое. Ну-ка давай организуй топливо на ночь.
18
Здание оказалось невелико по размерам. Все внутренние стены были сделаны когда-то из гипса и фанеры, и давно превратились в горки слипшейся серой массы и гнилого дерева, хаотично разбросанного по углам. На первом этаже оказалось сразу пять окон, зато на втором — всего два: одно выходило на поле с высокой травой и лес, откуда пришли Штык и его «бойцы», второе — на остатки поселка.
На лестнице в одном месте сохранилась часть металлического ограждения, поэтому именно здесь и соорудили наспех баррикаду из битого кирпича, остатков металлических стульев и двух сеток от панцирных кроватей, судя по сохранности, явно принесенных сюда уже после того, как здание перестало выполнять свои первоначальные функции. Баррикада получилась смехотворная, не больше метра высотой, и походила на кучу мусора, но все же обозначала некий рубеж для возможной обороны.
Пока Хомяк сооружал позади баррикады подобие инквизиторского костра, который следовало поджечь, если какие-либо звери попробуют «взять» лестницу штурмом, Штык при свете малого костерка, на котором Буль готовил простой ужин, чистил и смазывал все три автомата. Вопреки ожиданиям дождь все никак не хотел превращаться в настоящий ливень и во вспышках далеких молний уже второй час слабо шуршал за стенами и мерно стучал по остаткам крыши.
Все трое валились с ног от усталости, но Штык никому не позволил расслабиться, пока под сухими мелкими веточками в потенциальной огневой защите не была насыпана горсть пороха, добытого из нескольких патронов, а оконные проемы не оказались утыканы обломками стекла.