Шулер с бубновым тузом
Шрифт:
— Каббалистическое имя настоящего Калиостро — Джованни Бальзамо. История повторяется в виде фарса? — засмеялась Глория. — Искусного фокусника называют великим магом. Вероятно, мэтр оскорблен…
Она перестала смеяться и наморщила лоб. У нее возникла новая идея по поводу убитого Джо.
Поскольку Лавров не был свидетелем беседы с призраком, ему оставалось только принимать сказанное на веру.
— По-моему, ты видишь сложную интригу там, где все гораздо проще. Допустим, Жанна действительно оставила знаки.
— Зато знаки не затерялись, — возразила Глория. — Не забывай, что были еще шпионы и слуги, которые тоже не прочь поживиться за счет господ. Они могли донести информацию до своих потомков. За бриллиантами тянется ниточка, которую не оборвать.
— Тем более, если речь идет о реликвии Великих Моголов! — саркастически воскликнул Роман.
— Когда все, словно по мановению волшебной палочки, сходится, это и есть мистика, дорогой. Калиостро был докой по части мистики. Знакомство с ним не прошло даром для Жанны де Ламотт. Она кое-чему научилась…
Глория вдруг умолкла и приложила палец к губам.
— Тс-ссс…
Начальник охраны прислушался. В прихожей раздался тихий щелчок, скрипнул паркет. Кто-то осторожно шел по коридору…
Лавров обернулся в поисках укрытия.
— Не успеем, — беззвучно, одними губами вымолвила Глория.
Он встал у стены рядом с входом в гостиную, она осталась сидеть в кресле, как сидела.
На пороге комнаты появилась статная дородная дама в черном жакете, надетом поверх черного платья, в руках она держала кожаную сумочку того же цвета. Черные туфли на низком ходу довершали ее траурный наряд. Волосы дамы были выкрашены в красное дерево и тщательно уложены.
Она увидела сидящую Глорию и брезгливо поморщилась.
— Так вот вы какая…
— Как вы вошли?
— Дверь не заперта, — объяснила нежданная гостья. — Вы, очевидно, воров не боитесь.
Глория бросила выразительный взгляд на своего помощника. Твой-де промах. Он виновато кивнул.
Женщина повернулась и только теперь заметила сзади, у двери, Лаврова. До этого ее внимание было полностью приковано к Глории.
— Ах, вот оно что! — вспыхнула она. — Вы к тому же не одна! Меня это, признаться, не удивляет. Бабенки, подобные вам, не стесняются в средствах, когда речь идет о выгодном замужестве.
— Вы кто? — спросила Глория, хотя сразу догадалась, что перед ней — мать Николая Крапивина.
— Берта Евгеньевна Крапивина, — с достоинством представилась пожилая дама. — Мой сын не удосужился нас познакомить, поэтому я решила исправить его оплошность. Оставьте мальчика в покое! — повысила она голос. — Вы его не любите, он вам не нужен. Вы нуждаетесь в деньгах, и я готова дать вам немалую сумму.
— Отступного? — усмехнулась Глория.
— Можно
Голос вдовы дрогнул, и в какой-то момент показалось, что она вот-вот рухнет на колени перед женщиной, которую по ошибке принимает за подружку своего сына и возможную будущую невестку. Но этого не произошло.
Лавров с растущим изумлением наблюдал за сценой объяснения между пожилой дамой и Глорией, которая с подачи гостьи взяла на себя роль Анны-Жанны.
— Примерно такой я вас и представляла, — с горечью вымолвила Крапивина. — Красивой и наглой. Вы ничуть не смущены ни моим визитом, ни присутствием этого вашего… — она покосилась в сторону Романа, — …бойфренда! Так, кажется, нынче называют мужчин, с которыми спят?
— Это мой друг, — нарочито фальшиво возразила Глория.
— У вас, похоже, много друзей, милочка.
— Не ваше дело, — не опустила глаз мнимая Анна-Жанна.
Вдова сдержала рвущийся из глубины души гнев и, сцепив зубы, изобразила сочувствие.
— Я вас понимаю, милочка. Вы уже не первой молодости, приехали из провинции, хотите во что бы то ни стало зацепиться в Москве. Мой доверчивый глупыш Нико — блестящая партия для вас. А для меня он составляет смысл жизни! Понимаете? Я не могу отдать его вам, зная, что вами движет корысть и циничный расчет.
— Почему же расчет? — плотоядно облизнулась Глория. — Мы любим друг друга.
Крапивина сделала шаг вперед, запрокинула голову и… захохотала. Она не выглядела человеком, страдающим серьезной болезнью сердца, — как врач, отметила про себя Глория. — Скорее, у нее выраженный кардионевроз. Если начнется приступ, понадобятся успокоительные препараты, а здесь наверняка нет аптечки.
Немудрено нажить невроз, если каждый день лгать мужу и сыну. Ложь во благо истощает силы не меньше, чем ложь во вред.
Хохот вдовы приобрел слезливые интонации, ее глаза наполнились влагой.
— Вы присядьте, — подскочил к ней начальник охраны, боясь, что даме, не дай бог, сделается плохо и придется вызывать «неотложку». Тогда неприятностей не миновать.
Он усадил Крапивину на диван, та полезла в сумочку за носовым платком и таблетками.
— Принести вам воды?
Вдова величественным жестом отвергла его предложение и молча положила в рот пилюлю.
— Что вы знаете о любви? — выдавила она, повернувшись к «Анне-Жанне». — Вы хищница! Вы просто охотитесь за богатым мужчиной. И мой дурачок Нико попал в ваши сети.
— Не вмешивайтесь в нашу жизнь, — запальчиво парировала та. — Вы не имеете права.
— Я мать… и пойду на что угодно, спасая сына. Вам нужны деньги, они у вас будут. Муж оставил мне приличное состояние… лично мне, не считая бизнеса, который перешел к Нико. Мы не так богаты, как вы вообразили. Но я смогу заплатить вам за вашу услугу.
— Какую? — состроила заинтересованную мину «Анна-Жанна».
— Вы немедленно собираете вещи и уезжаете из Москвы. Навсегда. И обещаете забыть о моем сыне.