Шум ветра
Шрифт:
— Да и не ангел. Откуда черти принесли?
— Я с миром, а ты сразу в штыки. Пойдем в дом, потолкуем.
Она пошла впереди, он последовал за нею.
Затем они сидели на веранде, мирно разговаривали.
— Как бы там ни было, а жить надо, — говорил Семерихин. — Решил я жениться. Колю, безусловно, заберем от бабушки, она уже старенькая, ей трудно. А насчет Юры хочу с тобой посоветоваться. Если тебе трудно, отдадим его в детский дом.
— Ни за что на свете! — запротестовала Надежда Ивановна. —
— Ты так говоришь, будто он не мой сын.
— Он называет меня матерью. Я всю жизнь отдала ему. Ты можешь убедиться, что Юре у меня хорошо. Поживи у нас денька два, приглядись. Я тебе постелю в Юриной комнате, скажу ему, дядя, мол, в командировку из Москвы приехал. Только, смотри, ни словом, ни намеком кто ты.
— Да что уж там? Не враг я своему сыну.
На ночлег Семерихина устроили в комнате мальчика. Юре постелили на кроватке, а Семерихину поставили раскладушку.
Мальчик сидел за столом, рисовал в альбоме веселые рожицы. Карандаш бегал по бумаге легко, озорно.
Семерихин внимательно разглядывал комнату. Все здесь было просто, аккуратно, уютно. Над столиком висела полочка с книгами, на тумбочке стоял будильник и репродуктор. На полу стояла лошадка-качалка, лежала коробка с конструктором и две-три заводные игрушки.
— Богато живешь, — сказал Семерихин. — Игрушек у тебя как в магазине.
— Мамка накупила. И дядя Кира приносит.
— Кто? — насторожился Семерихин.
— Дядя Кира. Он доктором в маминой больнице работает.
— А-а.
— Хотите, нарисую ваш портрет? — предложил мальчик. — Сидите смирно, не мотайте головой.
Он перевернул листы альбома, приготовился рисовать на чистом листе.
— Не шевелитесь.
Семерихин откинул голову, сидел неподвижно.
Посматривая на лицо Семерихина и на альбом, мальчик старательно рисовал.
С листа бумаги проглядывало лицо, похожее на Семерихина, с удивленным взглядом и большими ушами.
— Похож! — восхищенно сказал Семерихин. — Да ты художник. В семь лет так рисовать, надо же!
Семерихин одобрительно и с нежностью смотрел на сына.
— И читать умеешь? — спросил он.
— Ага. Вон сколько у меня книг. А эту на день рождения подарили.
Мальчик достал с полки книгу, стал громко читать:
«Жили себе дед да бабка, была у них курочка Рябка, нанесла она яиц полное лукошко, да еще немножко…»
— А здесь что написано? — взял Семерихин другую книгу с полки.
— Бременские музыканты, — прочитал мальчик.
— Грамотей! — одобрил Юру Семерихин. — В шахматы умеешь играть?
— У меня их никогда не было, где мне научиться?
— А я прихватил с собой. Хорошие шахматишки.
Семерихин полез в чемоданчик, достал
— Бери насовсем.
— Спасибо, дядя.
— А еще я хотел подарить тебе географическую карту. Ты любишь географию?
— Не знаю, — откровенно сказал мальчик.
Семерихин достал из чемоданчика карту, развернул ее и повесил над Юриной кроваткой, прикрепил к гвоздям, которыми был прибит коврик.
— Вот здесь вся наша страна, реки, моря и горы. Все города. Я за свою жизнь много поездил и чего только не видал. Здесь вот, в горах Казахстана искал молибден, металл такой, очень ценный. Ходил по Алтаю. На Урале тоже не одну дорожку протоптал. И здесь бывал, на Карпатах. Красивые места!
Рассказывая, где он бывал, Семерихин показывал все на карте.
— Удивительнее всего Сибирь, бескрайняя тайга, бурные реки, медведи.
Мальчик с восхищением слушал рассказ.
— А кем вы работаете, дядя? — спросил он.
— Геологом. Слыхал про таких людей? Геолог-разведчик я, путешественник, искатель полезных ископаемых, земных богатств. Я, брат, всю землю обошел, все уголки знаю, как ты в своей комнате.
— Интересно? — засверкал глазенками мальчик.
— Фантастически интересно, — сказал Семерихин и отвернулся от карты. — Однако сыграем в шахматы?
Семерихин разложил доску, расставил фигуры. Мальчик с интересом смотрел на шахматы.
— Каждая фигура, — стал объяснять Семерихин, — имеет свое название и по-особому передвигается по доске. Вот это пешки. А это король, это королева. Два слона, или офицера, две ладьи, или туры, и два коня. Начинают игру белые фигуры.
Вдруг он замолчал и забыл про шахматы. С каким-то грустным выражением смотрел на Юру, а потом спросил:
— А как ты живешь, вообще?
— Хорошо, — сказал мальчик.
— Не скучаешь?
— А по ком скучать? У нас все дома.
— А тебя не бьют?
— Про кого это вы? Про Сережку Мурадова или про Катьку Свиридову с соседнего двора?
— Да нет, я про твою маму.
— Она меня никогда не бьет. Зачем драться? Это же больно. Давайте играть в шахматы.
Семерихин будто очнулся от тяжких мыслей.
— Конечная цель шахматной игры — поставить мат королю.
На этих словах мы покидаем Семерихина и маленького Юру в Ташкенте в момент их тайного свидания и переносимся на пять лет вперед. Мы застаем взрослого Юру за шахматной доской в детском приемнике в Москве. Он сидит в саду на скамейке, играет в шахматы с Димкой и словно продолжает рассказ:
— Он-то и научил меня играть в шахматы. Тогда мне и в голову не пришло, что это был мой отец.
— Ты узнал бы его теперь, если бы встретил?