Шумерские ночи
Шрифт:
К тому же непонятно, где искать нору этой твари. Какого она хотя бы размера? Как выглядит тот, кто в ней сидит? Учитель на эти вопросы ответил только причитаниями и бранью.
Значит, ему это тоже неизвестно.
— Брат, погляди-ка, — окликнул Креола Шамшуддин. — Как думаешь?…
— Слишком маленькая, — критически осмотрел найденную щель меж корней Креол. — Старый урод сказал, что должен быть зверь… примерно вот такой где-то.
Креол расставил руки на ширину плеч. Немного подумал и раздвинул их чуть пошире. Потом вернул в прежнее положение. Потом снова раздвинул
Шамшуддин глубокомысленно кивнул, тоже расставил руки пошире и примерил получившийся размер к найденной норе.
— Не, такой сюда не влезет, — заявил он.
— А я о чем? Это вообще, по-моему, суслика нора.
— Суслика?… А у нас тут разве водятся суслики?
— Да мне почем знать? Может, и водятся. У нас тут вообще много всякой дряни водится.
— Например?
— Например, плешивые кушиты.
— Брат, твои слова обидны.
— Да, я знаю.
Шамшуддин срубил топориком сук подлиннее и принялся ворошить траву. Толстые дубовые корни могут скрывать не одну нору. Хотя крупный зверь в таком месте, конечно, не поместится.
Логово Гасителя Света просто обязано как-то отличаться от обычных дыр в земле…
— Клянусь душой Мардука, однажды я все-таки убью проклятого ворошителя грязи… — пробормотал Креол, спотыкаясь о очередной корень. — Пусть только закончит мое обучение — и я сразу же его прикончу… Шамшуддин с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.
Прошло несколько часов бесплодных поисков. Креол и Шамшуддин обшарили вдоль и поперек всю рощицу. Она оказалась совсем небольшой. Но тщетно, тщетно — никакой норы, никакого логова, никакого Гасителя Света. Жуткое ночное чудовище затаилось на славу, совсем не желая быть найденным.
Глаза учеников мага все чаще обращались к небесам. Закат еще не близко, но уже и не за горами. Тени деревьев удлинились, дневная жара почти совсем спала.
Еще немного, и начнет смеркаться. С каждым часом оставаться здесь все опаснее. Кто может сказать наверное, в какое время привык пробуждаться Гаситель Света? Любая минута грозит оказаться роковой. Если тварь, легко расправившаяся с магистром Гильдии, выйдет на охоту, что смогут ей противопоставить двое шестнадцатилетних мальчишек?
— Может, вернемся? — с опаской предложил Шамшуддин. — Мы не виноваты, мы сделали все, что могли…
— Ну уж нет, я не сдамся… — стиснул зубы Креол, шаря глазами вокруг. — Плох тот маг, что боится ночных теней…
— Брат, не говорят ли — глуп тот, кто положил голову на плаху, но трижды глуп — тот, кто не убрал ее вовремя? Наш учитель в высокомерии своем попал на ужин к чудовищу — его глупость. Мы с тобой, боясь гнева Гильдии, согласились выручить его из беды — наша глупость. Не будем же совершать еще и третью глупость, дожидаясь темноты в этой обители Мрака!
— Хочешь — уходи, — огрызнулся Креол, жуя пресную лепешку. — А я остаюсь. Я найду эту маскимову нору. Или не найду. Но никто потом не скажет, что я сдался. Я никогда не сдаюсь.
— Вижу, упрямство и высокомерие наш учитель тебе уже передал… — вздохнул Шамшуддин. — Ты способный ученик, брат, но ты зря не
— Замолчи, надоел. Повторяю — если хочешь, можешь проваливать хоть к Нергалу в зубы.
— Отец учил меня, что трижды проклят будет тот, кто покинул товарища в опасную минуту, — снова вздохнул Шамшуддин. — Даже такого неразумного товарища, как ты, брат…
— Отец… — фыркнул Креол. — Кушитский раб…
— Да, он был рабом и имел черную кожу, — спокойно согласился Шамшуддин. — Ты вправе испытывать к нему презрение, сын шумерского аристократа. Однако, несмотря ни на что, я горжусь тем, что мой отец — Барака из Напаты.
— Кем он был у себя на родине? — без особого интереса спросил Креол. — Он ведь не родился рабом?
— Не родился. Но я не знаю, кем он был до того, как надел рабский ошейник. Пока отец был жив, мне не приходило в голову спрашивать его о прошлом. А когда умер — пришло, но спрашивать стало уже некого. Дедушка этого не знает, другие рабы тоже не знают… или притворяются, что не знают. Возможно, когда-нибудь я побываю в Напате и своими глазами увижу родину моих предков…
— Что может быть интересного в варварском Куше?
— Не знаю. И не узнаю, пока не увижу собственными глазами.
— Твоя жизнь — делай как знаешь, — пожал плечами Креол. — Меня это никак не касается.
— Твоя правда, брат.
Креол досадливо ударил палкой по дубовому стволу. И замер. Взгляд уцепился за неровность в почве. Толстые корни образовали здесь настоящий навес, густо усыпанный листьями. Если приглядеться, можно заметить, что они не просто случайно попадали с ветвей. Эту листву кто-то сюда принес — принес и уложил в нарочитом беспорядке, маскируя…
— Есть! — оскалился Креол, расчищая отверстие палкой. — Огромное!
Шамшуддин подошел поближе. Похоже, это и в самом деле логово Гасителя Света. Дыра начинается меж дубовых корней и уходит глубоко под землю. Судя по размерам — тварь внутри сидит не гигантская, но все же довольно крупная. В такой лаз вполне может пролезть и человек.
— Давай мешок, я полезу, — заявил Креол, обнажая нож. — А ты стереги вход.
Шамшуддин молча кивнул, перехватывая поудобнее топор. Креол чиркнул кремнем, зажигая смоляной факел, обвязал вокруг туловища шерстяной мешок, согнулся в три погибели и сунул голову в черное отверстие.
— Постарайся не погибнуть, брат, — сказал Шамшуддин.
— Я не нуждаюсь ни в чьей заботе, — огрызнулся Креол, вглядываясь в темноту. — Сам разберусь как-нибудь.
— Такое ощущение, что я слышу нашего учителя.
— Не сравнивай меня с этим старым шакалом. Все, я пошел.
Ползти на карачках ученику мага пришлось довольно долго. Проклятый Гаситель Света вырыл нору длинную, извилистую. Похоже, солнечные лучи ему и впрямь неприятны, раз уж он прячется от них так глубоко.
С потолка то и дело осыпается земля, под локти и колени попадают острые камни. Двигаться неудобно — обе руки заняты. Самодельный факел шипит и потрескивает, освещая тоннель лишь на несколько шагов вперед. Сердце в груди предательски екает — время уже вечернее, тварь может проснуться в любую минуту.