Шуруп
Шрифт:
– А где погиб механик, в точке «один» или «три»? – продолжал допытываться Терентьев.
– Точно неизвестно, – сухо ответил Черский. – По тому, что осталось, даже анализ ДНК не проведёшь. Эксперты приедут – скажут точнее.
Тут нелепость ситуации наконец-то дошла до лейтенанта. Он подозрительно поглядел на Терентьева, потом на Виталия.
– Погодите… Так вы что, и есть эксперты? Что-то вы мало похожи на интендантов, чтоб мне провалиться!
– Интенданты мы, интенданты, успокойся, – буркнул Терентьев, заглядывая в окровавленную кабину. – Следим, чтобы секретную аппаратуру и узлы не растащили. Опись, протокол,
На Черского мастер во время этой тирады демонстративно не смотрел – смотрел на экран планшета, работающего в режиме съёмки.
Вообще во время миссии Терентьев снимал достаточно много.
– Эй, стажёр, ступай сюда. Погляди-ка на это. Интересно твоё мнение…
Они успели осмотреть практически всё, прежде чем в небе появилось сразу четыре корабля. Официальная комиссия Генштаба и флотского командования спешила на место крушения невезучего «Гиацинта», и эта публика явно намеревалась осматривать точки по убыванию.
– Так, – сказал Черский, подтянувшись и поправив кепку на голове. – Давайте-ка вы, господа интенданты, ноги в руки и назад, на точку. Там пусть смена грузится, и в полк. Мне сейчас не до вас будет.
И погромче – бойцам, точнее, старшему из них:
– Освальд! На борт!
Виталий ожидал, что Терентьев просто помашет перед лейтенантским носом прямоугольничком пропуска с волшебной печатью, прибывающих генералов-адмиралов отпугнёт жетоном, а вернее – вообще на них высокомерно не среагирует, но, вопреки ожиданиям, мастер глубоко вздохнул, смиренно обронил: «Потопали, стажёр» и без дальнейших разговоров направился к трёхсотке.
Бойцы из охранения пристроились следом.
В салоне Терентьев первым делом оживил терминал и подмонтировал к нему планшет. Виталий решил, что мастер снова погрузится в работу, но нет, прежде он всё-таки соизволил немного поговорить.
– Думал, буду сейчас пайцзой размахивать? – поинтересовался он вкрадчиво.
– Ну-у-у… – протянул Виталий. – В общем, да, думал.
– Нет смысла, – сказал Терентьев.
Вряд ли его тон можно было назвать нарочито менторским. Даже если Виталию так и показалось, на деле мастер просто делился опытом. Добросовестно и основательно.
– Мы увидели что хотели, – пояснил он. – А что не успели рассмотреть – увидим в записи. Когда прибывают погоны с большими звёздами, работать становится невозможно. Запомни это, если сам ещё не понял.
– Я догадывался, – сообщил Виталий, и это было, в общем-то, правдой. – Но на всякий случай теперь ещё и запомню.
– Молодца! – кивнул Терентьев. – Слушай, что-то я тебя всё хвалю да хвалю, даже как-то непедагогично получается. Надо будет тебя за что-нибудь взгреть. Для общей профилактики.
Не успел Виталий придумать ответ, Терентьев ткнул его в плечо и подсел к терминалу.
– Пристёгивайся, взлетаем!
Виталий поспешил внять совету: действительно взлетали, а реять над креслами в пассажирском салоне трёхсотки чревато травматизмом. Особенно когда за пилотским пультом семёновец Толик.
У терминала мастер колдовал минут пятнадцать. Полёт к этому моменту уже перешёл в спокойную фазу, и когда Терентьев в который уже раз за сегодня позвал Виталия, тот с сожалением оторвался от иллюминатора и пересел.
– Гляди! – коротко велел Терентьев.
Можно было догадаться, чем он загружал вычислительные мощности всё это время. Ввёл собранные данные
– Вывод, стажёр?
– Вывод прост, – Виталий пожал плечами. – Все три периферийных корпуса с движками отстыковались от центрального топливного одновременно, судя по цифрам – до миллисекунд… Это что ж получается? Я вообще думал, что отстыковался один, а уж остальные оторвало от разбалансировки… Так нет, вот же видно!
Терентьев требовательно глядел на Виталия, словно ждал ещё каких-то слов, каких-то выводов.
– Значит, сигнал на расцепление действительно был? – нерешительно произнёс Виталий.
Он вдруг сообразил, что совершенно не помнит как именно на «Гиацинтах» реализован модуль управления капиллярными сцепками, хотя в соответствующем разделе документации неоднократно рылся. Да и вообще как оно на мультихаллах, не только на «Гиацинтах»? Понятно, что во время полёта расстыковка в атмосфере гибельна, тут без вариантов, поэтому разумно было бы в полётном режиме этот модуль вообще заблокировать. Наглухо, от греха, чтоб никакой паразитный сигнал не был принят за команду на расстыковку. Но если на разбившемся «Гиацинте» сигнал всё-таки прошёл, значит конструкторы что-то там намудрили. Чего-то недоглядели. И копать нужно именно здесь.
Это Виталий и изложил мастеру через минуту.
Терентьев сдержанно покивал:
– Хорошо, вот тебе терминал, разбирайся.
До возвращения в полк, даже с учётом промежуточной посадки у поста охранения, Виталий ничего накопать не успел. Блокировка, как он и подозревал, действительно имелась и на первый взгляд была сконструирована вполне внятно. Но как-то же этот чёртов сигнал на расстыковку прошёл, если «Гиацинт» развалился в воздухе!
Терентьев перестал донимать Виталия расспросами, тем более что в полку навалилась неизбежная бытовуха: «интендантов» поселили в офицерскую общагу на гостевой верхний этаж, а потом пригласили в столовую на ужин, что было очень кстати: за весь день никакой кормёжки, на которую намекал Терентьев у начальника разведки в кабинете, «интендантам» никто не предложил, даже сухпая. Виталий, вынужденно оторванный от терминала с документацией, продолжал ломать голову над причинами внезапной расстыковки корпусов «Гиацинта». Вдруг, думал он, придёт озарение. Он рассеянно следовал за Терентьевым везде, куда бы тот не направился, однажды даже удивлённо уткнувшись в закрытую перед носом дверь сортира. Потом так же рассеянно с кем-то здоровался по пути в столовую и, совершенно не осознавая, что ест, проглотил ужин.
И лишь во время чая пришло не то чтобы озарение, но мысль, показавшаяся Виталию как минимум дельной. Проверить её можно было только вернувшись за терминал. Хотя оставался ещё вариант воспользоваться планшетом, однако штудировать документацию на «Гиацинт», изобилующую чертежами и объёмными проекциями, с помощью карманного планшета было, мягко говоря, неудобно.
К счастью, Терентьев в столовой задерживаться не стал, только задал пару вопросов всё тому же начальнику разведки полковнику Жернакову, который не погнушался подсесть к шурупам за столик. Спрашивал Терентьев что-то о районе, в котором упал «Гиацинт», – исследовали ли его, вели ли там какие-нибудь работы или изыскания до катастрофы, что-то в этом духе.