Шуры-муры с призраком
Шрифт:
Яшина откинулась на спинку стула.
– Я и убежала, Лауру вчера похоронила, упокоила по-человечески и к вам пришла. Евлампия, у меня есть деньги, я собираю на покупку дачи, заплачу агентству сколько попросите, только найдите того, кто Лорочку убил. У меня никого, кроме нее, нет, я считала ее сестрой, не хочу, чтобы мерзавец безнаказанным остался. Не принимала она «Дорминочь», зеленую пакостную жвачку в рот не брала, не душилась.
Через час после ухода Яшиной мы с Костиным устроились в небольшом кафе напротив агентства и стали обсуждать дело Кривоносовой.
– Смертельно
– Кто такой Виталий Павлович, нам с тобой неизвестно, – остановила я друга, – сбитый мужчина жил по паспорту Сыркина. Помнишь Олега Бурундукова?
Володя взял пирожок с мясом.
– Серийный маньяк, убивший много женщин и сбежавший из автозака во время транспортировки в суд. Отец одной из жертв, узнав, что преступник на свободе, нанял армию сыщиков, потратил несколько сот тысяч евро, чтобы найти мерзавца и казнить его. У погибшей были очень обеспеченные родственники.
– Может, Сыркин, как Бурундуков был, – пожала я плечами, – кое-кто готов продать последнее, остаться на улице, чтобы отомстить за смерть любимого человека.
Костин насыпал в кофе сахар.
– Когда установим настоящую личность Сыркина, поймем, кто его ненавидел. Яшина случайно не запомнила, от какой фирмы работает курьер, принесший бандероль?
Я взяла френч-пресс с облепиховым чаем.
– Нет. Вроде на нем была темно-синяя куртка с логотипом. Или красная с буквами. Может, коричневая с картинкой. Это я сейчас Елену цитирую.
Вовка вытащил из сумки айпад.
– Почему меня слова клиентки не удивляют?
Я сделала глоток чая.
– Давай пока забудем про слишком большой гонорар исполнителя. Есть другие, не менее интересные вопросы. Кто нанял Никиту Владимировича? Вот почему выбор пал на него, я понимаю. Он думал о суициде, и ему предложили заработать на своем самоубийстве. Хороший расчет, и организовано неплохо, все похоже на простое ДТП. Заказчик предполагал, что полиция не станет глубоко копать, прочитает письмо, выяснит у жены про смертельную болезнь Обжорина и умоет руки. Все ясно. Самоубийца спешил в парк, заготовил послание, сильно нервничал и сбил человека.
– Вышла неувязочка с орфографией, – отметил Костин. – Можно сделать вывод, что заказчик знал Обжорина поверхностно. Близкие люди в курсе его патологической безграмотности, но этих самых близких крайне мало.
Я перевернула пустую чашку Костина.
– Сейчас погадаю тебе на кофейной гуще. Но продолжу задавать вопросы. Кто украл ключ от ячейки?
– Тот, кто знал, что в ней доллары, – ожидаемо ответил Вовка. – Например, сам заказчик. Кстати, этим можно объяснить огромную сумму гонорара. N хотел, чтобы Обжорин непременно задавил Сыркина и предложил Никите такие деньги, от которых тот не мог отказаться. Совершенно спокойно назвал сумму, знал, что Никита умрет, а организатор спектакля заберет ключ у Лауры. Гениально и просто. И Сыркин отправился на тот свет, и зеленые бумажки назад вернулись. Русский народ про такую историю сложил поговорку: и рыбку съесть, и косточкой не подавиться.
Я подняла чашку и стала рассматривать темно-коричневое пятно на блюдечке.
– Думаешь, что N приехал вечером в гости к Лауре и подсыпал ей сильное снотворное?
– Лампа, – помахал рукой Костин, – вернись на землю. О каких анализах ты щебечешь? Никто простым ДТП, ну разве что с маленьким нюансом в виде суицида водителя, заморачиваться не стал. Еще вопросы есть?
– Нет, – вздохнула я, – по автомобилю Обжорина, полагаю, с лупой не ползали, волосы, волокна не собирали. Поговорили с Лаурой и тихо слили дело в архив. Мысль о том, что в «девятке» сидел свидетель, полицейским в голову не пришла. И с расследованием смерти Кривоносовой не утруждались.
Володя открыл айпад.
– Бунин уже прислал мне материалы по суициду Кривоносовой. Полицейские быстренько опросили соседей. Вера Калягина, жившая дверь в дверь с покойной, сообщила дознавателю: «Лаура и Никита в доме ни с кем не дружили, но всегда вежливо здоровались. Он не пил, она не отказывала, если кто просил укол сделать, давление к ней мерить ходили, приятная женщина, и мужа нашла такого же. Но после трагедии она ко мне неожиданно заглянула, рассказала о смерти Никиты, заплакала: не знаю, как я без Кита жить буду!»
– И сотрудник решил, что это веское доказательство желания Лауры покончить с собой! – вскипела я.
Костин взял у официантки новую чашку кофе.
– Ни у Лауры, ни у мужа родственников нет, покойные были не богаты, не знамениты, обычные маленькие человечки. Зачем полицейским суетиться? И без того дел полно. Есть хорошие полицейские, есть грязные полицейские, а есть равнодушные полицейские. Ну и что тебе подсказывает кофейная гуща?
– Много хлопот, – пробормотала я. – Слушай, только сейчас в голову пришло! Обжорина похоронили?
– Не знаю, – удивился Костин, – но это легко выяснить.
– Спроси прямо сейчас, – потребовала я.
Володя взял телефон и минут через пять ответил на мой вопрос:
– Нет. Тело пока в морге, сотрудники пытались дозвониться до жены, но…
– Она умерла вскоре после смерти мужа, – договорила я. – Вова, даже если отбросить все наши вопросы, забыть про духи, жвачку, машинки, белку, «Дорминочь», остается одно, что точно свидетельствует: Лауру убили. Кривоносова души не чаяла в муже. Могла она уйти на тот свет, не простившись достойно с покойным супругом? Оставить его в морге не похороненным? Даже если вдова задумала добровольно уйти из жизни, она бы выпила снотворное после того, как отвезла Никиту на кладбище и установила ему памятник.