Шут императрицы: Халиф на час
Шрифт:
– То мне и так понятно, герцог. Мне не понятно, что далее будет? Одного опасного врага мы одолели, а десяток новых нажили. Вот так.
– Ты про кого это, Лейба? Про Остермана?
– И про него также. Но тебе известно, что в Петербург едет принц Людвиг Брауншвейгский, младший брат нашего принца Антона, что нынче отцом императора будущего стал?
– Нет. Я про сие не слышал. А кто звал его?
– Принц Антон упросил императрицу пустить принца Людвига в Россию. И мои люди в Вене донесли мне, что принц Людвиг
– Что? – удивился Бирон. – Но корона эта на моей голове!
– Я это знаю. Но принц Людвиг мечтает с твоей головы корону сорвать при помощи своего братца.
– Лейба, но принц Антон пока Россией не правит!
– Вот ты и задал правильный вопрос, Эрнест! В Вене в неких кругах мечтают принца Антона сделать регентом при малолетнем сыне, а уж он у тебя корону Курляндии отберет, и Людвигу предаст. И помочь ему в сем деле может Остерман. В Вене на него рассчитывают, и от двора императорского он немало денег получил. И не стоит тебе надеяться, что он будет тебе верным союзником. Ты ему нужен был лишь для того, чтобы свалить Волынского.
– И что же мне делать? Я готов слушаться твоих советов. Я и сам не сильно то верю Остерману. Не понравилась мне его хитрая рожа сегодня, хоть и он и уверял меня в дружбе.
– Нам стоит с тобой Остермана и принца Антона в борьбе придворной переиграть. И надобно чтобы Анна тебя назначила регентом империи.
Бирон посмотрел на банкира.
– Но она уже готова назначить меня, Лейба. Мне стоит только надавить на неё, – сказал герцог.
– А вот сего не нужно! Сейчас твое назначение нам не токмо не полезно, но вредно. Если указ о твоем назначении выйдет сейчас, Эрнест, то Остерман и принц Антон станут твоими противниками. И это точно их объединит.
– И что делать? Что ты предлагаешь?
– Мы усилим немного партию принцессы Елизаветы. Она будет неплохим противовесом семейству Брауншвейгскому и Остерману. Тогда вице-канцлер будет держаться тебя. Он знает, что от Елизаветы ему ждать ничего хорошего нельзя.
– Хитро, – согласился с Либманом Бирон.
– И когда они почувствуют угрозу от Елизаветы, то сами потребуют именно тебя в регенты.
***
Год 1740, август, 14-го дня. Санкт-Петербург.
В доме у Пьетро Мира.
Пьетро Мира стал собираться во дворец. Сегодня императрице угодно видеть всех шутов на празднике. Мария сидела рядом с ним и с тоской смотрела, как он одевает новый камзол.
– И как долго я должна сидеть взаперти, словно в тюрьме, Пьетро? – спросила она.
– Не начинай сейчас, Мария. Не желаешь же и ты поступить в кувыр коллегию и вытеснить оттуда Буженинову?
– Не смешно! Ты снова шутишь? Сколько можно?! Я уже так долго отлучена от театра! И эта новая певичка так хороша?
– Императрица довольна ей, – ответил Пьетро.
– Что? Неужели она поет лучше меня? Что
– Мария! Я уже слушал твои жалобы. Но сейчас ничего сделать нельзя.
– Попроси своего герцога. Он все может!
– Пойми, что императрица уже не столь часто слушает музыку сеньора Арайя. И музыку вообще. Государыня больна. И приступы боли повторяются все чаще и чаше. Не думаю, что Анна сейчас сможет отличить твой голос от голоса новой певицы.
– И сколько я должна еще сидеть взаперти? – спросила она.
– Мария. Не стоит тебе забывать про сеньора Арайя. Он пока затаился, но кто знает, что у него на уме? Он может отомстить.
– Но ведь ты идешь во дворец в маске?
– Все шуты нынче будут в масках, Мария. Таково желание государыни.
– Тогда я также могу пойти! – вскричала красавица и соскочила с дивана. – Что и мне помешает укрыться под маской.
– Среди шутов и шутих?
– А почему нет? Все равно на мне будет маска.
Пьетро развел руками. Пусть идет. Если даже императрица узнает кто она, ничего плохого в этом не будет. Может получиться новая славная шутка к досаде сеньора Арайя….
***
Год 1740, август, 14 дня. Санкт-Петербург.
Праздник при дворе.
Императрица в тот день была одета в роскошное атласное платье, расшитое жемчугами. В её волосах была закреплена малая императорская корона.
Выглядела она торжественно и величественно. Болезнь на короткое время выпустила Анну из своих рук. Хотя лицо императрицы по-прежнему оставалось обрюзглым и синие круги под глазами были видны, даже несмотря на толстый слой пудры.
– Всем сегодня надлежит быть пьяными! – громко провозгласила Анна. – Радость великая наше государство посетила нынче. Любезная наша племянница Анна Леопольдовна родила наследника трона!
Анна Леопольдовна и её муж принц Антон низко поклонились государыне.
– Жалую тебе, Анна, 20 тысяч рублей на расходы. Знаю, что в средствах ты нужду имеешь! И тебе принц, Антон, жалую 20 тысяч рублей! Брату твоему принцу Людвигу быть моим генерал-майором и камергером двора моего!
– Ваше величество, – Антон Брауншвейгский, прижав правую руку к сердцу, склонился чуть не до самого пола.
Либман стоявший рядом с Бироном бросил на герцога тревожный взгляд. Императрица была слишком щедра с Брауншвейгским семейством.
– А сейчас веселитесь! – приказала императрица. – Музыканты! Не ждите более!
И грянул праздник. Анна позволила герцогу Бирону, его жене Бенингне принцессе и её супругу сесть рядом с собой.
– Эрнест, а отчего я Лизки не виду при дворе? – спросила императрица Бирона.
– Принцесса Елизавета здесь, ваше величество. Я лично видел её среди гостей.