Шут. Книга I
Шрифт:
– Проваливай, Пат! Ты сильно меня огорчил. – И он отвернулся от Шута, будто тот перестал существовать. – Музыканты! Давай повеселее!
– Идемте, господин шут. Я помогу вам встать. – Лекарь подставил ему свое плечо, и они медленно прошли через зал к широкой парадной двери. На пороге Шут обернулся: гости уже забыли о нем, половина пустилась в пляс, другие наслаждались пищей, заливая ее вином. Руальд о чем-то оживленно беседовал с министром финансов и издалека казался совсем обычным.
«Прощай, мой дорогой король… Видят боги, я любил
Набросив на боль толстое одеяло, он вышел прочь.
13
– Скажите, а как ваше имя? – спросил Шут своего спутника.
– Зовите меня Арханом.
Лекарь вел его мимо праздничной суеты в сторону западного крыла. Впервые за все время, проведенное во дворце, Шуту почему-то нестерпимо захотелось назвать в ответ свое настоящее имя. Он едва удержался.
– А меня зовут Патриком.
Лекарь коротко глянул на него и кивнул.
– Я знаю. Будьте осторожны, господин Патрик. И не теряйте времени, мой вам совет.
Последние слова заставили Шута вздрогнуть и иначе поглядеть на лекаря, но он так и не решился ничего спросить.
Когда они остановились у покоев Шута, Архан крепко сжал его плечо, за которое поддерживал всю дорогу от тронного зала:
– Берегите себя! И ее. Монастырь святой Ниены – ужасное место, – с этими словами он отпустил Шута и быстро удалился, оставив того в изумлении. Впрочем, на решение загадок времени не было: Шут теперь знал ответ на тот вопрос, что мучил его весь вечер, а действовать и впрямь следовало быстро.
Закрыв на засов дверь в своей комнате, он, не зажигая огня, вытащил из-под кровати мешок с вещами и через окно спустился в темноту ночного сада. Внизу, среди деревьев, было тихо, лишь ветер печально шелестел ветвями, да со стороны пруда доносилось пьяное хихиканье какой-то дамы и настойчивое бубнение ее спутника. Шут, стремительный и легкий, как тень, бежал под сенью густой листвы к хозяйственному двору. Его частое дыхание и едва слышный перезвон бубенцов вплелись в мелодию ночных звуков.
«Только бы он тоже не упился… Только бы не испугался…» – В прошлый раз мальчишка показался Шуту достаточно смышленым и бесхитростным, но, как знать, не ошибка ли это.
На хозяйственном дворе веселье было в самом разгаре. Здесь никто не следил за манерами, не попрекал соседа слева за неаккуратное использование вилки, а соседа справа – за безвкусный наряд. Простые люди праздновали приход осени во всю ширь души: молодки отплясывали, не жалея ног, парни мерялись силой в поединке рук, слуги постарше без устали стучали кружками по столу, щипали за бедра хорошеньких и не очень девиц, а их жены ладно пели под аккомпанемент седого лютниста и время от времени отвешивали мужьям легкие затрещины, чтобы совсем-то уж не забывались, бесстыдники окаянные. Меж грубых деревянных столов сновали неизменные собаки и дети.
Шут поймал одного мальчишку за ворот, когда тот чуть не врезался ему в живот, с хохотом убегая от товарищей.
– Попался, – Шут легко
– С кухни! – Крепенький мальчишка вертелся, как ужик, стараясь освободиться из сильных Шутовых рук. – Пусти! Мне пирога не хватит!
– Пущу, если подскажешь мне одно имя.
– Какое? – в широко распахнутых глазах зажглось такое искреннее любопытство, что свойственно только детям.
«Сын кухарки Велы, – узнал его Шут, – всеобщий любимчик…» Насколько он помнил, отца у малыша не было. Вела родила его незнамо от кого, и с парнишкой нянчилась вся кухня.
– У него длинные черные волосы, – быстро начал объяснять Шут сыну поварихи, – черные глаза, и он похож на вартау. И еще он мальчик, но вдвое выше тебя.
Поваренок на миг задумался.
– А! Это Хирга.
– Найдешь мне его – научу свистеть в кулаки! – Шут сложил руки чашей, как для молитвы, и сильно дунул меж больших пальцев. Звук получился высокий и чистый, будто из флейты.
– Ууу! Научишь? Правда?! – мальчишка аж запританцовывал от нетерпения.
– Веди.
Они нашли черноглазого Хиргу за дальним столом. Здесь уже все закончили ужинать, и рядом с юным слугой сидели только две девушки его возраста. Впрочем, они тоже наслаждались отнюдь не трапезой.
– И тогда его кобыла заговорила человеческим голосом! Она сказала рыцарю: если ты найдешь мне золотой травы, я обернусь прекрасной девой и мы с тобой поженимся! – Рассказчик несолидно шмыгнул носом и сделал глоток из большой глиняной кружки. Он уже хотел продолжить свое повествование, но в этот момент увидел подошедших и удивленно приоткрыл рот, когда узнал Шута.
Прежде, чем парень успел что-либо сказать, Шут приложил палец к губам и сделал страшное лицо. Потом он обернулся к малышу и быстро заговорил:
– Смотри, пальцы надо вот так держать плотно – и чтобы внутри было пусто, – а губы прижимаешь прямо к костяшкам. И дуй сильно! Сразу не получится, но потом поймешь! – Он подмигнул поваренку и обернулся к Хирге. Девочки теребили рассказчика, требуя продолжения, но черноглазый паренек уже потерял к ним всякий интерес и с легкой тревогой смотрел на господина Патрика.
Шут коротко махнул головой в сторону сада и, убедившись, что молодой слуга верно его понял, поспешил вновь укрыться в тени старых лип и кленов.
Хирга подоспел тут же. Он и впрямь по всем приметам сильно походил на вартау. Эти черноглазые смуглые люди из южных земель иногда появлялись в Золотой, но нечасто. Очень уж далека была дорога от их родины до Закатного Края.
– Господин Патрик! Что-то случилось?
– Мне нужна твоя помощь. – Шут пристально вгляделся в лицо мальчишки. Сколько ему? Двенадцать? Чуть больше? Если поймают – мало не покажется. Выпорют как взрослого и выкинут из дворца. Это в лучшем случае… – Ты хорошо знаешь конюшню?