Шутиха (сборник)

Олди Генри Лайон

Хомо Дозяйка. Постойте! Погодите! (Совсем растерянно.) Там мой… там ваш… Там костюм! Русский язык и литература!

Лавочник. Знаю! Милая моя, хорошая… Вам же не хватало самой малости! (Высыпает на чашу с деньгами и старой кофточкой всю свою кубышку. Звенит мелочь.) Вот ваша малость! Еще и сдачи дадут!

Хомо Дозяйка. Что вы делаете? Вы же сами… сами говорили: у вас валюта! Неконвертируемая!

Лавочник (счастливый). Теперь конвертируемая! С этой минуты!

Хомо

Дозяйка. Я не хочу! Я не возьму! Я не могу… теперь…

Лавочник. Это ведь деньги! Всего лишь деньги! Обычные, настоящие деньги, а не ваша хваленая фикция! Ваша справедливость! Можете спокойно брать… (В упор смотрит на весы, которые по-прежнему никак не желают уравновеситься. Бледнеет. Хрипло.) Ах, так? Так?! Н-на!!! (Срывает глазную повязку. Швыряет ее поверх денег.)

Чаша с кимоно и костюмом быстро идет вверх.

Лавочник (хватает одежду, словно боясь, что ее отнимут). Идемте! Скорее!

Хомо Дозяйка (Лавочник за руку тащит ее к выходу). А этот… этот человек? Куда вы меня тащите? Он что, так и останется? Да? Неспра…

Оба исчезают за дверью.

Околоточная подходит к весам, берет глазную повязку Лавочника.

Вернувшись, аккуратно завязывает глаза слепого Блин Поприколу.

Околоточная. Вот. А вы боялись…

Блин Поприколу (смотрит вокруг нарисованными глазами). Блин… блин…

Околоточная. Ну, я пошла. Всего доброго. (Пятится к дверям. На пороге задерживается, намереваясь что-то сказать, но не находит слов. Кроме уже сказанного ранее.) А мне еще пять задержаний… целых пять…

Околоточная уходит.

Явление четвертое

На сцене – вещи и Блин Поприколу

Тишина.

Блин Поприколу (подбрасывая на ладони извлеченную из кармана мелкую монетку, голосом сомнамбулы или телефонного автоответчика). День – ночь, сутки прочь. День – ночь, сутки прочь. День – ночь…

Легкий сквозняк пробегает меж стойками.

Колышутся вещи – чуть-чуть.

Кажется, что в тишине, на самой границе слышимости возникает смутный шум голосов, музыка, чтобы почти сразу умолкнуть.

Но нет, не умолкла. Всплывает и разрастается фрагмент из «Лебединого озера». Блин Поприколу машинально ищет мобильник. Потом вспоминает, что разбил его, и смотрит на телефон рядом с собой, на столе, не понимая.

Берет трубку.

Блин Поприколу. Алло! Я слушаю! Да, я… да… Что? Нашли?! Поймали?! Мой прикид?! От Версаче? Начальница, с меня магарыч! Начальница, ты лучше всех!!! (Разом

остывая.) А приговор? Что? Наплевать и забыть?! Начальница, пять тебе задержаний за неделю!.. Да! Еду! Бегу! Лечу, блин!

Вскакивает, срывает глазную повязку.

Зрячие, настоящие глаза его полны слез.

Блин Поприколу. Вилла… тиффози-мафиози… (Уже у самых дверей вдруг останавливается.) Лавка! Кто останется в лавке? Обнесут небось, пока мы тут шуршим… (Бегом возвращается к телефону. Хватает трубку.) Алло! Алло! Не работает. Блокиратор? Или на станции… А мобилу я разнес…

Смотрит в зал.

В одной руке – трубка телефона, в другой – глазная повязка.

Блин Поприколу. Пацаны, последите за лавкой… Я быстро! Пацаны, ну не в падлу, а?! Последите, обнесут ведь! Тут столько шмотья… классного…

Резко, нервно загорается общий свет.

Сквозняк превращается в ураганный ветер. Трепещут полы плащей, раскачиваются костюмы. Платья делаются флагами, шлепают брючины джинсов. Вся лавка гуляет, плещет, вскидывается. Какофония звуков: «Нас не догонят» сменяется трубой Диззи Гиллеспи, визжат тормоза, басят клаксоны, «Товарищ полковник, разрешите доложить!..», «Шай-бу! Шай-бу!», рявкает пушка, «Поезд отправляется! Следующая станция…», в подземном переходе слепой певец тянет: «Несе Галя воду…»

Блин Поприколу беззвучно шевелит губами, не двигаясь с места.

ЗАНАВЕС.

Апрель 2002 г.

Герой вашего времени (цикл рассказов)

Рассказы невежественных людей поражают слух. Мудрый удивительного не рассказывает.

Из древних

Человек, не имеющий чувства юмора, должен иметь хотя бы чувство, что у него нет чувства юмора.

С. Е. Лец

Коллапс

Тангенциальный коллапсатор изобрел инженер Павел Лаврентьевич Манюнчиков. Не хватайтесь за энциклопедию – в ней не найти Павла Лаврентьевича. Гораздо проще найти его в курилке маленького института «НИИЧТОТОТАМПРОЕКТ», коротающего восемь рабчасов за обсуждением последнего заседания Верховного Совета. А зря, зря не берутся биографы за жизнеописание господина Манюнчикова, ибо был господин Манюнчиков человек обиженный и втайне страдающий.

Надо сказать, что Павла Лаврентьевича обижали все. Его обижали коммунисты («Почему у нас так плохо?!»), а также капиталисты («Почему у них так хорошо?!»), правительство («Умники!»), народ («Дураки!»), начальство («Хам и бездарь!»), сослуживцы («Выскочки и сопляки!»), жена («Стерва безмозглая!»), работники торговли («Жулье!»), работники милиции («Сатрапы!») – и многие-многие другие, полный перечень которых вполне заслуживает упоминания если не в энциклопедии, то уж хотя бы в телефонном справочнике.