Шутить и говорить я начала одновременно
Шрифт:
Мне бы и не пришлось, если бы не один нюанс. Отметки за письменные работы проставлял все тот же ассистент, Зигмусь Конажевский. Все знают, что он был ассистентом у Понижа, так что нечего скрывать его фамилию, тем более что поступки он совершал только благородные. Зигмусь не осмелился поставить самому себе пятёрку и поставил пять с минусом.
Счастливая, как жаворонок в небе, помчалась я в соседнюю аудиторию, чтобы отметку завизировал профессор, так полагалось. Увидев меня, он сказал:
— О, это вы! Если бы я знал, что вы, вам бы поставили пятёрку, а не
Какая-то присутствующая при этом дубина, желая сделать мне приятное, воскликнула:
— Так в чем же дело? Вот чистый бланк, поставьте ей пятёрку.
Профессор Пониж был в прекрасном настроении. Взял чистый бланк и сказал:
— Замечательно! Вот только задам один простенький вопросик. Для проформы.
Я впала в панику. Что делать? Упасть в обморок? Развернуться и обратиться в бегство? Пасть на колени с возгласом: «Пан профессор, хоть тройку с минусом, но без вопросика!»
Я не успела ничего из этого предпринять, как профессор задал свой простенький вопросик:
— У вас, конечно, есть люлька для вашего сынишки?
— Нет, пан профессор, у меня есть коляска.
— Но люльку вы видели?
— Видела.
— Ну так скажите нам, под воздействием какого момента она качается?
Момент меня совершенно оглушил, но, к счастью, профессор задал наводящие вопросы. Теперь-то я знаю, что речь шла о вращающем моменте, но в ту страшную минуту совершенно ничего не соображала. И брякнула бы откровенную глупость, если бы профессор не пояснил, для наглядности покачивая пальнём:
— Как следует качать люльку, чтобы затрачивать на это минимум энергии?
Терять мне было нечего, все равно я ничего не знала, вот и заявила совершенно наглым категорическим тоном:
— Прежде всего, пан профессор, ребёнка качать вообще не рекомендуется. Он привыкнет и станет орать день и ночь, требуя, чтобы его качали постоянно. А во-вторых, с ним так устаёшь, столько тратишь энергии и сил, что немного меньше, немного больше — какая разница?
Все рассмеялись, профессор заметил: «Ну что ж, пани лучше знать» — и поставил мне пятёрку.
Однако проклятый сопромат аукнулся мне ещё в самом начале второго курса. Как известно, тогда у всех были общественные нагрузки, вот и ко мне обратились:
— У тебя пятёрка по сопромату, позанимайся с одной из групп первого курса.
Мне удалось отговориться, сославшись на маленького ребёнка, и первокурсники были избавлены от моей помощи.
( Первый курс я закончила успешно…)
Первый курс я закончила успешно и выехала с дитем на природу отдохнуть.
Кстати, после рождения ребёнка я поняла, откуда взялись все несообразности моего воспитания в раннем детстве. Кроме моей матери, Тересы и Люцины приезжала ещё из Груйца бабушка. Безгранично счастливая оттого, что в семье появился наконец мальчик, она не отрывалась от моего сына. Когда ему было месяца четыре, мы с ним и бабушкой отправились в поликлинику, показаться врачу, и, вернувшись, я твёрдо заявила, что это — первый и последний раз. Пожалуйста, я могу
То, что бабушка откалывала в поликлинике, превосходит всякое представление, вряд ли мне такое под силу описать. В ожидании приёма у врача мы торчали в очереди у кабинета. Нет, словами такое не опишешь, это надо было видеть и слышать, да ещё и поверить собственным глазам и ушам. Ребёнка положили на столик, то разворачивали пелёнки, то опять пеленали, а бабушка, растерзанная, взмокшая и растрёпанная, кудахтала и бесновалась над ним.
— Он мёрзнет, он мёрзнет! Сейчас наденем фуфаечку! Тише, мой хороший, чвир, чвир, чвир, не плачь, золотце, ему жарко, сними с него свитерок, нет, давай опять закутаем, дитя замёрзло, фью, фью, фью, успокойся, золотце, он мокрый, подержи ножку, я вытру, ах, пальчики мои сладкие, бедняжка голодный, дай сюда бутылочку, нет, не хочет…
Дите орало не своим голосом, бабушка металась, разбрасывая вокруг себя свои и чужие вещи, другие дети не выдержали и тоже подняли крик, истерия ведь заразна, ор поднялся такой, что из всех кабинетов повыскакивали врачи и сестры. Мамаши не знали, как успокоить своих младенцев, и единственный положительный момент во всем этом, что меня пропустили без очереди, чтобы скорее от нас избавиться. Если такие же штучки бабушка откалывала и со мной, ничего удивительного, что уже при одном виде человека в белом халате я начинала биться в истерическом припадке.
Воспользовавшись первым удобным случаем, мой муж устроил бабушке страшный скандал, хотя до этого с моими родными жил в мире и согласии. Он придерживался рациональных методов в воспитании детей, я целиком и полностью их разделяла, хотя, признаюсь, последние десять минут перед кормлением сына выдержать было трудно. И если бы мы с мужем категорически не запретили бабушке нарушать наши принципы, она кормила бы младенца каждые полчаса, а прожорливое дитя охотно пошло бы ей навстречу. Ничего хорошего из этого бы не получилось. Хотя… Хотя последующие годы убедили меня, что сыну вряд ли что в этом отношении могло повредить, а его младшему брату — тем более. После нагоняя на почве кормления бабушка зауважала своего зятя-внука и подкармливать правнука стала украдкой, когда никто из нас не видел.
Так вот, на студенческих каникулах я отправилась с малолетним сыном в Груец. Разумеется, там ближе было к природе, чем в Варшаве, но бросить удобную городскую квартиру со всеми достижениями цивилизации в виде газа и горячей воды, не говоря уже о тёплой уборной, променять это на печку, колодец и сортир во дворе… До сих пор не понимаю, чем думала, отказавшись от городских удобств. А кроме того, приходилось тратить много сил, оберегая ребёнка от чрезмерной бабушкиной заботы. Я просто не успевала сдирать с сына тёплую одежду. Не так уж много лет прошло со времени моего детства, и я слишком хорошо помнила его кошмары, вот и прилагала все усилия, чтобы предостеречь от них собственного ребёнка.