Шутник (Сборник о роботах)
Шрифт:
И в этот момент он предвкушал целых два удовольствия: выбор новой повести на сегодняшний вечер и возможность очередной раз увидеть на прилавке свою первую книгу — «Пароль страсти», замечательную главным образом обложкой, на которой девица снимала с себя одну за другой семь разноцветных юбочек — по порядку цветов спектра. На заднике обложки был напечатан его собственный стереопортрет, в смокинге, который строго гармонировал с фоном викторианской гостиной, — Гаспар склонялся над хрупкой очаровательной девушкой, чья прическа была нашпигована шляпными заколками длиной в добрый фут, а лиф был весьма завлекательно расстегнут почти на три четверти. Ниже шла подпись: «Гаспар де ла Нюи
Весь этот текст Гаспар знал наизусть. Знал он также, что в нем не было ни слова правды, если не считать упоминания, что он смолол роман за семь смен. Гаспар ни разу не покидал Земли, не посещал Парижа, не занимался никаким видом спорта утомительнее пинг-понга, не занимал должности экзотичнее, чем должность клерка, и не страдал даже обыкновенным репортерским неврозом. А «собирание материалов для шедевра» запомнилось ему в основном ослепительными лучами стереопрожекторов и жалобами его партнерши по съемкам на то, что от него разит дешевым табаком. На него она даже не смотрела и кокетничала с фотографом. Впрочем, подумал Гаспар, с него вполне достаточно и Элоизы.
Но хоть аннотация была набором лжи, а ее текст Гаспар знал наизусть, ему все-таки было приятно остановиться у прилавка и перечитать ее еще раз, вновь смакуя все подробности такой отвратительно-лестной биографии.
Гаспар протянул было руку к переливающейся красками книге (девица на обложке как раз принималась за свою последнюю, фиолетовую, юбку), как вдруг откуда-то сбоку взметнулась багровая, ревущая, смрадная струя пламени и в мгновение ока испепелила миниатюрный мирок раздевающейся куколки. Гаспар отпрянул, весь еще во власти чудесного видения, хотя оно уже обратилось в кошмар. За три секунды восхитительная книжная елочка превратилась в обугленный скелет. Струя огня погасла — и раздался злорадный хохот. Гаспар узнал это меццо-сопрано.
— Элоиза! — воскликнул он, не веря своим ушам. Но перед ним действительно, стояла его подруга. Крупные черты ее лица были искажены дьявольским ликованием, черные волосы разметались, как у вакханки, мощная грудь яростно вздымалась, а правая рука сжимала зловещий черный шар.
Рядом с ней стоял Гомер Дос-Пассос, писатель-перворазрядник, бривший голову. Гаспар
Позади стояли два дюжих писателя-поденщика в полосатых свитерах и синих беретах. Один из них держал резервуар огнемета, в руках у другого был автомат и флажок с черной цифрой «30» на сером фоне.
— Что ты делаешь, Элоиза? — дрожащим голосом спросил Гаспар.
Темноволосая валькирия уперлась кулаками в бедра.
— То, что надо, жалкий лунатик! — ответила она, ухмыляясь. — Вытащи затычки из ушей! Разуй глаза! Расшнуруй свой крохотный умишко!
— Но зачем вы жжете книги, дорогая?
— Эту машинную жвачку ты называешь книгами? Слизняк! Неужели тебе никогда не хотелось создать что-то по-настоящему свое? Нечто неповторимо индивидуальное?
— Конечно, нет! — воскликнул шокированный Гаспар. — С какой стати? Но, дорогая, ты мне так и не сказала, почему вы жжете…
— Это еще цветочки! — оборвала его Элоиза. — Символический жест! Наш сокрушительный удар еще впереди! Идем с нами, Гаспар, для тебя тоже найдется дело! Хватит просиживать брюки, будь настоящим мужчиной!
— Какое дело? Дорогая, ты мне все еще не сказала, почему…
— Детка, не трать зря время, — вмешался Гомер Дос-Пассос, смерив Гаспара презрительным взглядом.
Гаспар, игнорируя его, поинтересовался:
— А зачем тебе этот чугунный шар, Элоиза?
Атлетическая красавица, по-видимому, только и ждала этого вопроса:
— Ты такой любитель книг, Гаспар! А про нигилистов ты когда-нибудь читал?
— Нет, дорогая, как будто нет.
— Ну, так еще почитаешь. А теперь дай ему топор, Гомер! — скомандовала Элоиза.
И тут Гаспар вспомнил свой разговор с Зейном Гортом.
— Ребята, вы что, бастуете? — ошеломленно спросил он. — Элоиза, ты мне ни слова не сказала…
— А ты как думал? Разве на тебя можно положиться? Слабость на слабости! И в частности, к словомельницам. Но мы дадим тебе шанс показать себя. Бери топор!
— Слушайте, ребята, у вас ничего не выйдет! — попробовал убедить их Гаспар. — Улица битком набита роботами-наемниками.
— Ну, они нам не помеха, парень, — загадочно заявил Гомер Дос-Пассос. — Мы про эти жестянки кое-что знаем. Если тебя волнуют только они, парень, можешь спокойно взять топор и распотрошить словомельницу-другую.
— Распотрошить словомельницу? — ахнул Гаспар так, словно произносил: «Застрелить папу римского?», «Отравить озеро Мичиган?» или «Взорвать солнце?».
— Вот именно, распотрошить словомельницу! — рявкнула его властная подруга. — Решай, Гаспар, и побыстрее! Кто ты — настоящий писатель или штрейкбрехер? Герой или издательский прихвостень?
На лице Гаспара появилось выражение непреклонной решимости.
— Элоиза, — твердо сказал он, — мы сейчас же идем домой!
И он шагнул к своей возлюбленной.
Огромная полосатая лапа уперлась в грудь Гаспара и швырнула его на каучуковый тротуар.
— Когда будет надо, она пойдет домой, парень, — объявил Гомер Дос-Пассос. — Со мной!
Гаспар вскочил, размахнулся, попытался нанести удар и был отброшен ленивым тычком, от которого у него потемнело в глазах.
— И ты называешь себя писателем? — с недоумением спросил Гомер и нанес удар, от которого сознание Гаспара тотчас померкло. — Да ты настоящего писательства и не нюхал!