Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке
Шрифт:
18 апреля новая большая радиограмма из Токио, переданная в четыре приема. Содержание радиограммы было посвящено внешней политике Японии после заключения советско-японского договора. Информация поступила от Одзаки, который посетил премьера Коноэ и имел с ним беседу о войне в Китае и о взаимоотношениях с Америкой в китайском вопросе. Наиболее ценной и интересной для Москвы была концовка радиограммы. Зорге сообщил: «Отто» (Одзаки) имеет некоторое влияние на Коноэ и других лиц и может поднимать вопрос о Сингапуре как острую проблему». Он также сообщил, что «… имеет некоторое влияние на германского посла Отта и может подталкивать или сдерживать его от оказания давления на Японию в вопросе ее выступления против Сингапура». Резидент в Токио просил указаний о том, как действовать: подталкивать ли Японию в южном направлении, чтобы обезопасить Дальний Восток, или отойти в сторону.
Пожалуй, впервые, если судить только по опубликованным документам, советские разведчики превращались в агентов влияния
Начиная с начала мая в сообщениях «Рамзая» преобладает информация о взаимоотношениях Германии и СССР и об угрозе нападения на нашу страну. Первая радиограмма была отправлена в Москву 2 мая. Зорге беседовал с послом и военно-морским атташе. Обсуждали вопрос о возможности нападения Германии и сроках нападения. Посол заявил разведчику: «Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой». Относительно возможных сроков нападения оба немецких дипломата были едины – время окончания сева в СССР или окончание переговоров между Германией и Турцией. По их мнению, «если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна». В радиограмме была и ключевая фраза: «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией». Но Гитлер уже 30 апреля принял решение о начале войны и определил день нападения – 22 июня. И начало войны планировалось вне зависимости от того, будет ли к этому времени окончена война с Англией или нет. Поэтому эта фраза в телеграмме советского разведчика была чистейшей дезинформацией. Голиков наложил резолюцию: «Дать в пять адресов», то есть отправить текст телеграммы руководству страны.
В телеграмме от 10 мая основной была информация о нажиме Германии на Японию с целью ее выступления против Сингапура. Военно-морской атташе Венекер запросил руководство военно-морского флота Японии о перспективности совместного германо-японского выступления против Англии. Берлин очень торопил своего дальневосточного союзника, рассчитывая на то, что тот ввяжется в мировую войну и откроет новый фронт в Азии. Адмирал Кондо заявил своему немецкому коллеге: «Японский флот сделал все приготовления для нападения на Сингапур, которое будет проведено в нужный момент, когда не будет другого выхода. Но пока есть возможность получать важное сырье из США, подходящий момент еще не наступил». Отт сообщил Зорге, что Гитлер дал понять Мацуока, что он ждет определенных и быстрых действий со стороны Японии против Сингапура. Германия толкала Японию к войне, а той хотелось еще выгодно поторговать с Америкой. Информация о беседах с Венекером и Оттом ушла в Москву, и Голиков наложил на текст радиограммы резолюцию: «Дать в пять адресов», то есть сообщить всем, от Сталина до Жукова.
Две телеграммы от «Рамзая» поступили в Москву 19 мая. В одной из них сообщалась информация Одзаки о том, что в случае германо-советской войны Япония будет сохранять нейтралитет, по меньшей мере в течение первых недель. Но в случае поражения СССР Япония начнет военные действия против Владивостока. Информация Одзаки не вызывала сомнений в Москве и с той же резолюцией Голикова: «Дать в пять адресов» была отправлена «наверх». Во второй радиограмме Зорге, ссылаясь на информацию германских представителей, прибывших из Берлина, сообщает новые сроки возможного нападения Германии на СССР – конец мая, а также указывает численность немецких дивизий, сосредоточенных на советских границах – 150. Эта радиограмма не вышла из стен Управления. В ней были указаны более конкретные сроки нападения, но до точной информации (22 июня) было еще далеко. Что касается численности германской армии у наших границ в 150 дивизий, то она совершенно не соответствовала действительности. Разведупр получал информацию о сосредоточении германской армии из различных источников. И на 15 мая немецкая группировка на Востоке оценивалась в 119 дивизий, из которых якобы 13 танковых и 12 моторизованных. Общая цифра дивизий была значительно ниже той, которую сообщил Зорге. Но и она была сильно преувеличена. В действительности по немецким документам, ставшим известными после войны, у советских границ к 15 февраля было сосредоточено 66 пехотных, три танковые, одна моторизованная и одна кавалерийская дивизии. Всего 71 дивизия. Так что цифра, указанная Зорге, более
30 мая в Москве была получена одна из ценнейших радиограмм Зорге: «Берлин информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95% уверен, что война начнется…» Впервые за весь 1941 год Зорге сообщил достаточно точное время начала войны. Но эта радиограмма не вышла из Управления и предполагаемые сроки нападения не были доложены пятерке руководителей страны. Что послужило причиной? Одна из версий – предыдущая информация Зорге о возможном нападении в конце мая. Май прошел, а нападения нет – информация не подтвердилась, разведчик передал в Центр «дезу». Вольно или невольно – другой вопрос. Но факт передачи ложной информации был бесспорный, и недоверие к Зорге у руководства разведки, конечно, возросло.
1 июня радиограмма из Токио дополнила сообщение от 30 мая: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолль привез с собой из Берлина, откуда он выехал 3 мая…» В беседе с Зорге Шолль также сообщил, что, по его мнению, «наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии». Вот такая информация была получена в Москве. Эта телеграмма, так же как и предыдущая, не вышла из стен Управления и не была доложена руководству страны. Голиков усомнился в правильности указания Шолля о левом фланге и велел отправить Зорге телеграмму с требованием уточнить этот вопрос. Резолюция начальника Управления была жесткой, с явно выраженным недоверием к информации «Рамзая»: «… Как он сам считает, по существу, правильно или нет указание Шолля о левом фланге. В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений Рамзая».
Информация из Токио продолжала поступать в Москву. 15 июня – очередная радиограмма: «Германский курьер сказал военному атташе, что он убежден, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает – будет война или нет…» В этой же телеграмме сообщалась и позиция Японии в случае войны Германии с Советским Союзом. Зорге удалось увидеть начало телеграммы, которую Отт направил в Берлин. В ней говорилось, что «Японии потребуется около шести недель, чтобы начать наступление на советский Дальний Восток, но немцы считают, что японцы потребуют больше времени, потому что это будет война на суше и на море». И последняя радиограмма перед войной поступила от Зорге 20 июня. Советский разведчик сообщил: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность разгрома последней большой европейской армии…» Еще одно, на этот раз последнее перед войной, предупреждение Москвы из Токио. Характерно, что в опубликованном тексте этой телеграммы нет никаких резолюций и пометок о рассылке.
Рассмотрены все достоверные и опубликованные в печати радиограммы Зорге за первую половину 1941 года. И возникает естественный вопрос – вся ли информация Зорге за этот период рассекречена и опубликована? Фесюн во введении к своей книге «Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы» пишет, что первоисточником послужило «Дело Зорге», хранящееся в Главном разведывательном управлении, малая (к сожалению) часть которого была рассекречена сравнительно недавно. Поэтому можно не сомневаться, что остались «за кадром» и какие-то радиограммы, посланные в Москву в первой половине 1941 года, и его отчеты и аналитические записки за этот же период, где он более подробно анализирует обстановку в Японии и подготовку Германии к нападению на СССР. Следует учитывать и то, что информация Зорге из немецкого посольства о подготовке Германии к войне с Советским Союзом не являлась основной для Разведупра. Основная информация поступала из Германии и других стран Европы. Эта информация тщательно проверялась и перепроверялась и выводы руководства военной разведки (доклад Голикова от 20 марта) основывались на анализе именно этой информации. Информация Зорге по Германии носила вспомогательный характер. Естественно, что в начальном периоде (вторая половина 1960-х годов), когда кроме этой информации историкам и исследователям не было ничего известно, информация Зорге выглядела очень солидно и авторитетно и считалась истиной в последней инстанции. Но после августа 1991-го произошел такой информационный прорыв в этом направлении, что информация «Рамзая» отошла на второй план.
Если проанализировать всю информацию из Токио о подготовке Германии к нападению на Советский Союз за первую половину 1941 года, то можно сделать некоторые выводы. Основным источником информации для Зорге был германский посол и военный атташе. Они сообщали ему информацию о намерении Германии напасть на Советский Союз, говорили о возможных сроках нападения, численности германской армии у советских границ и направлении главных ударов. Их информация подкреплялась сведениями германских представителей, которые посещали Токио. Это относилось к периоду мая – июня, то есть когда взаимоотношения между Германией и СССР были накалены до предела и любая правдивая информация имела для Москвы первостепенное значение.