Схватка с судьбой
Шрифт:
– Затевать ссору с ними – тоже не выход. Сумеречные хаги не очень ладят между собой, но для разборок с оборотнями могут и объединиться. Они очень трепетно относятся ко всему, что происходит внутри семей, и не терпят, когда посторонние пытаются менять их традиции.
– Я уже не посторонний, – напомнил харен.
– Ну… – Майяри смутилась, ей было крайне неловко говорить такое возлюбленному, – ты не хаги, поэтому для них всегда будешь посторонним. И ты знаешь, я была бы не против тоже стать для них посторонней. Только… – она закусила губу, – изгнание для них всегда идёт через… смерть. Как…
Прекрасная ночь немного омрачилась. Даже на лунный лик набежало облачко, а дунувший ветер перечеркнул волчий месяц туманом дыма, поднимающегося из трубы соседнего дома.
– Он больше не появлялся?
Майяри отрицательно мотнула головой, и лицо у неё было столь опечаленным, что Ранхаш поверил.
– Если появится, попроси его встретиться со мной. Обещаю, я не причиню ему вреда.
– Он совсем не похож на того Ёрдела, что я помню, – с печалью пробормотала Майяри. – Нет, я не жалуюсь. Сама сильно изменилась. Но я не понимаю, как с ним говорить, чтобы в чём-то убедить. Я хотела бы просто поговорить с ним, понять… понять… ну попытаться определить, насколько он стал тёмным, можно ли его остановить… уговорить больше не трогать камни. Он… – девушка опять запнулась, боясь продолжить, но всё же высказала свои опасения: – Мне как-то довелось столкнуться с сумасшедшим. Тихий улыбчивый старик, внешне почти обычный, но он не отвечал на мои вопросы. Точнее отвечал, но не на мои, а… ну, наверное, на свои, – Майяри озадаченно почесала переносицу. – Будто кто-то рядом говорит с ним, а он ему отвечает. И вот Ёрдел вроде отвечал на мои вопросы, но как-то странно было говорить с ним. Словно он совсем-совсем другой. Не из другой страны даже, а из другого мира, где никого, кроме него, нет. Но это же не признак сумасшествия?
– Не признак, – не стал разочаровывать её Ранхаш.
– Он заботливый.
С этим харен точно поспорить не мог: тёмный уже несколько раз помогал Майяри выбраться из передряг. Главное – понимать, что это действительно просто забота.
– Как бы с ним поговорить так, чтобы понять, как он думает? Узнать, как он жил.
Ранхаш почти не задумываясь выдал ответ:
– Свести его с Шидаем.
– И верно же! – воодушевилась Майяри.
Как она сама не подумала? Именно господин Шидай с невероятной быстротой завоевал её доверие и привязанность, причём совершенно ненавязчивым образом.
Ночь опять стала прекрасной, луна открыла свой жёлтый лик, а струящийся в небо дым превратился из тумана в зыбко дрожащую завесь загадочности и волшебного флёра.
В груди полегчало, и Майяри ощутила, как уходит груз забот и переживаний. Заговор безумного Дешия постепенно отходил в прошлое, ей даже кошмары с его участием снились не так часто. Нужно было, конечно, ещё разбираться с последствиями, тщательно выискивать всех его сторонников и «выпалывать» следы хитроумного Иргада. Предстояло много работы. Но если сравнивать эту работу с прежним состоянием непонимания, с какой стороны ожидать удара и в ком подозревать преступника, сейчас было значительно легче.
И господин Иерхарид идёт на поправку. Город приходит в себя, школа восстанавливается… Да, есть безвозвратные потери, но…
Майяри вспомнила не невинные жертвы, а рыженькую Рену.
И Майяри ещё больше жалела девушку потому, что понимала: откажись та от мести, ей выпала бы другая жизнь. Но это так тяжело. Майяри отказалась от мести, только потому что ей не хватало сил для её осуществления. Слабость стала благом, переломившим наконец её судьбу.
Майяри жалела Рену. Но, возможно, не так часто вспоминала бы о ней, если бы… Жалела бы, да, но…
Всё же она скорбела из-за её смерти потому, что умерла девушка от рук Виидаша. Она скорбела из-за боли друга, из-за его безвозвратно разбитой души. Из-за навсегда исчезнувшего прежнего Виидаша.
Он стал совсем другим. Как Ёрдел.
Это так страшно – видеть, как меняется друг, превращаясь из живого, солнечного парня в серую тень с больными глазами. Не так страшно видеть итог изменения, как весь путь, ведущий к нему.
– Ты опять опечалилась, – заметил Ранхаш.
Майяри молча поцеловала его в вырез рубашки, прямо в печать.
– Прости, я вспомнила о Виидаше и Рене.
Грудь под её ладонями напряглась, и девушка почувствовала себя ещё более виноватой.
– Прости. Он… всё ещё мой друг, несмотря на всё, что произошло.
– Мне нелегко это принять, – признался харен, – зная, что в прошлом вы были женихом и невестой. Зная, что он обнимал и целовал тебя.
Майяри промолчала. На волчий месяц распахнутой пастью начала наползать раздвоенная туча.
– Он уезжает через два дня.
– Что? – Майяри удивлённо вскинула голову. – Откуда ты знаешь?
– Виделись вчера утром, – неохотно признался Ранхаш. – По делу об ограблении санаришской сокровищницы у него были изъяты некоторые вещи как у подозреваемого в пособничестве. Пришло время ввиду его полной непричастности всё вернуть. И тебе, кстати, тоже нужно кое-что забрать.
– О, если эти вещи нужны для следствия, то можешь оставить, – отмахнулась девушка.
– Эта. Не нужна, – Ранхаш помрачнел и сунул руку в карман штанов. – Она у меня с собой.
И вытащил Письмо.
– Я уже забыла про него, – Майяри приняла артефакт и удивлённо пошелестела им. – А второе где? Он же парный.
Лицо харена потемнело ещё сильнее.
– Второе по всем отчетам принадлежит Виидашу, – помолчав, Ранхаш всё же процедил: – Вернул ему.
– О, Ранхаш! – растроганная Майяри осыпала его мрачное лицо поцелуями.
Муж смягчился и расслабился.
– Ревновать так непривычно, – признался он. – Я раньше только Шидая ревновал. В детстве.
– Да, это очень непривычно. Я ещё никогда никого к делам не ревновала, – наивно согласилась с ним Майяри, и Ранхаш окончательно подобрел.
– Мной пахнешь, – прикрыв глаза, он с блаженством принюхался к её шее. – И вся такая сочная, яркая… цветущая…
– А может, повторим ещё раз? – Майяри провокационно закусила губу, чувствуя ягодицами, как твердеет и наливается силой муж.