Схватка с судьбой
Шрифт:
– Майяри! – Ранхаш крепко прижал девушку к груди, торопливо осыпая её голову поцелуями. – Боги, Майяри, как же я испугался… как испугался…
Лишившаяся подпорки медведица с недоумением осмотрелась, понюхала место, где совсем недавно стоял тёмный, и легла уже на него.
– Господин, куда мы? – взволнованная и растревоженная Лоэзия крутилась на спине Ёрдела, пытаясь посмотреть, что там с Майяри.
– Спать, – коротко ответил он, проходя мимо невидящих его горожан.
Глава 21.
Майяри не помнила ничего из того, что случилось после встречи с Ранхашем. Вот она судорожно обнимает его, боясь выпустить из объятий, рыдает от облегчения, а вот она уже просыпается в полумраке спальни под толстым одеялом. Меж неплотно задёрнутых занавесей в комнату проливаются лучи заходящего солнца, а в памяти смутно брезжат воспоминания лёгкого покачивания, тихих голосов, бесчисленной череды блестящих стёклами окон, опять тихих голосов и запахов лекарств.
Тело вновь болело. Болела спина, болели забинтованные руки, болела голова, болела освобождённая от ошейника шея… Не болели почему-то только ноги. Майяри осторожно высунула нос из-под одеяла, принюхалась. Пошарила по постели ладонями, но Ранхаша или – сердце сжалось – господина Шидая не нашла. Стоило ей пошевелиться, как из кресла у кровати поднялся высокий оборотень. Незнакомый.
– Госпожа, харен в соседней комнате, не пугайтесь.
Сердце немного отпустило. Но оборотень незнакомый, как можно просто так поверить?
С трудом выбравшись из-под тяжёлого одеяла, Майяри, как была в сорочке и босая, зашагала к двери. Мужчина её не останавливал, видимо, получил соответствующие указания. Только шёл след в след.
Соседней комнатой оказалась гостиная. Из неё доносились приглушённые мужские голоса, поэтому Майяри лишь слегка приоткрыла дверь и в щёлку полюбовалась на харена. Он тут же вскинул глаза и едва заметно улыбнулся ей.
Какое же это счастье – просто видеть его и знать, что он жив. Просто смотреть на него, просто смотреть. Майяри вдруг поняла, что могла бы прожить всю жизнь, просто зная, что он жив. И радоваться этому. Быть счастливой.
– Господин провёл с вами весь день, – прошептал незнакомец, – но дела вынуждают его иногда отрываться от вашего отдыха.
Какой предупредительный. Майяри всё больше убеждалась, что этого оборотня приставили к ней, чтобы он убеждал её, что всё хорошо. Он ещё ни разу ничего ей не запретил и не призвал лечь обратно в постель.
Но где Редий и Аший?
Вместо этого Майяри, обмирая внутренне от ужаса, тихо спросила:
– А господин Шидай?
Мужчина посторонился и молча указал на неприметную смежную дверь.
В душе робко затеплилась надежда, и Майяри торопливо подошла к ней.
– Только тихо, – успел прошептать незнакомец.
Господин Шидай лежал на кровати. Спальню заливало тусклое мягкое сияние желтого светляка, и Майяри прекрасно видела, что это именно лекарь. Лицо у него было сероватым, седые волосы имели несколько поникший вид, дышал мужчина тяжело и сипло. Могучую
Сила облегчения была так велика, что Майяри всхлипнула и расплакалась. Она пыталась кусать забинтованные костяшки, чтобы хоть немного успокоиться, но рыдания становились только сильнее. Лекарь недовольно нахмурил брови и, с трудом разлепив губы, спросил:
– И кто тут смеет меня оплакивать?
Покачиваясь, Майяри добрела до его кровати и, опустившись на колени, прижалась щекой к горячей руке.
– Господин Шидай, я вас так люблю.
– А, поганка, – узнал её лекарь. – А я тебя ненавижу. Глаза открываю, в груди торчит болт, а воздухе плавает длинное лицо твоего дружка. Вот не в такой компании я умереть мечтал. Потом ещё раз, и Ранхашик всю магию вытянул. Думал, прям там и окочурюсь. Даже удивился, когда вновь очнулся.
Плачущая Майяри поцеловала его ладонь, и оборотень смилостивился:
– Я тебя тоже люблю, не реви. Сколько уж можно? Давай рядом ложись. Только не на грудь, вот на руку.
Всхлипывая, Майяри осторожно перебралась через его тело и прилегла рядом. Даже не на руку. Сжалась комочком под мышкой лекаря и, тихо дрожа от накатившего облегчения, уставилась на плотные полосы повязки.
– Наградили же боги детишками, – лился сверху успокаивающий голос господина Шидая. – Никакого покоя с ними. Лезут вечно в неприятности, спорят, не слушаются, болеют постоянно…
Он говорил что-то ещё, а может, и не говорил. Сон опять сморил Майяри, и она только почувствовала какое-то время спустя, как прогибается вниз постель, а макушки касаются чьи-то губы.
Где-то в гостиной мерно тикали настенные часы, разбавляя своим звуком плотную тишину. Узээриш, босой, в просторном белом халате на голое тело, стоял рядом с постелью и уже четверть часа смотрел на мертвенно-серое даже в полумраке лицо Лийриши. По тонкой линии носа, скулам, лбу, подбородку и щекам шли жирные чёрные линии, они же спускались по шее вниз и расходились по обнажённым плечам. Между линиями аккуратно, но в спешке, которая говорила, что у лекаря было совсем мало времени, были выведены округлые кляксы-тараканы лечебных символов. За четыре сотни лет Риш успел кое-что повидать, и эти чернильные «тараканы» о многом ему говорили.
Лийришу уже нельзя было назвать живой.
Её почернённые ноздри трепетали, грудь вздымалась, но это было не естественным усилием тела, а жалкой попыткой продлить подобие жизни.
Не было больше ярко-рыжих волос. Отрезанные локоны, завёрнутые в полотенце, лежали на тумбочке. Риш увидел их случайно, разворошив ткань. Он просто не знал, куда деть руки, и дёрнул за край, а там… они. Голову женщины теперь плотно облегала толстая повязка.
Подняв руку, Узээриш всё же подцепил край одеяла и приподнял его, чтобы увидеть то, на что боялся смотреть.