Схватка с судьбой
Шрифт:
Кающийся говорил, что в Сумеречных горах есть обычай дарить девушке взрослый браслет. Как он выглядит, Ёрдел не знал. Осмотрев браслеты, он опять перевёл взгляд на девушку и всё-таки потянул руку к плетёному ремешку для волос. Лоэзии ещё рано быть взрослой.
Отдав монетку купцу, Ёрдел молча протянул ремешок удивлённой девушке.
– Мне?
Лоэзия осторожно приняла подарок. Лицо её осветила робкая радость, и она тут же натянула ремешок на запястье.
Ёрдел почувствовал себя огорчённым.
Ей рано быть взрослой.
– Торопитесь, торопитесь! Только сегодня горячая Арзелла и страстный Орикс
– Это театр? – всполошилась Лоэзия. – Это уличный театр? Мне Юдриш рассказывал про него. Господин, давайте посмотрим. Совсем-совсем немного, пожалуйста.
Ёрдел взглянул на плотную толпу, прощупал её силами и молча склонился, подхватывая девушку под колени одной рукой и усаживая её на сгиб локтя. Та, успев привыкнуть и к такому, радостно улыбнулась и, опершись руками на плечи мужчины, нетерпеливо вытянула шею.
Мариш сосредоточенно осматривался, пытаясь выискать в толпе приметную фигуру тёмного. Всего четверть часа назад ему доложили, что на главной торговой площади появилась очень красивая девушка, похожая на его Лоэзию, в сопровождении высокого мужчины в плаще. Юдриш рядом вглядывался в каждое лицо, но оборотни не сразу обратили внимание на девушку, чья серебристая головка возносилась над толпой.
– Вон! – Юдриш пихнул друга в бок и ткнул пальцем вверх.
Мариш замер.
Это была его Лоэзия. Девушка радостно улыбалась и порывисто размахивала руками, что-то рассказывая. Засмеявшись, она склонилась ниже, к закрытой капюшоном голове, уворачиваясь от края навеса, и её коса скользнула на плечо мужчины, на руке которого она сидела.
– На несчастную пленницу она не похожа, – Юдриш нервно облизнул побелевшие губы. – Мариш, ты только не бросайся…
Договорить он не успел.
Хаги вскинул голову и уставился на них тёмным провалом капюшона. Лоэзия с любопытством проследила за его взглядом и широко распахнула глаза от изумления.
– Мариш, – сорвалось с её губ.
Дворецкий стиснул губы, покачнулся, но остался стоять на месте.
Помедлив, тёмный сам направился к нему.
– Мариш! – обеспокоенная Лоэзия спрыгнула на землю и бросилась к дворецкому. – Что с тобой? Ты болеешь?
Радость встречи померкла, стоило девушке увидеть серо-зелёный, совершенно нездоровый цвет лица Мариша. С трогательной тревогой она погладила мужчину по колючим щекам, и в следующий миг тот притянул её к себе.
– Всё? – дворецкий мрачно уставился на тёмного.
Тот молча развернулся, рука его потянулась к светильнику, и в следующее мгновение хаги исчез.
– Господин! – Лоэзия дёрнулась в его сторону и испуганно осмотрелась. – Господин! Господин, пожалуйста… Господин!
– Госпожа, – Юдриш похлопал её по плечу, – он ушёл, пойдёмте.
– Нет, подождите, – несчастная девушка продолжала оглядываться. – Как он мог вот так уйти… Господин! Ох, Мариш… Мариш, что с тобой? Мариш!
Не спавший больше недели дворецкий покачнулся и навалился на девушку.
– Держись, Мариш! – сквозь зубы зашипел Юдриш, подпирая друга. – Какие слухи поползут по городу, если ты изволишь в обморок грохнуться? О боги! – друг потяжелел ещё больше. – Госпожа, подоприте его с другой стороны.
– Мариш, – перепуганная Лоэзия обхватила оборотня за талию. – Что с ним?
–
И они вместе с Лоэзией потащили вяло переступающего дворецкого с площади.
Ёрдел отвернулся и зашагал прочь.
Внутри шевелилось что-то очень неприятное. Ёрделу не нравился он сам. Но почему, он пока не понимал.
Глава 27. Диванные радости
Весна всё скрашивает. Кроме воспоминаний. Майяри смотрела в окно экипажа и отмечала погоревшие здания, свежие оконные рамы, двери и заплатки на стенах. Незнающий, глядя на них, возможно, ощутил бы приятное чувство, мол, вот, видно, что жизнь в городе идёт, бежит и всякое случается. Печально, но всё равно отчего-то радостно видеть эти свидетельства бурной жизни. Но вот если есть воспоминания… Майяри не помнила, как горели эти здания. Не видела. Но глядя на последствия погромов, она вспоминала подземелья, клетки с бесящимися тварями и Дешия.
Он порой ей снился, как снился дед ещё несколько лет назад. Майяри знала, что пройдёт время и сумасшедший, носивший множество масок и чем-то напоминающий её саму, перестанет посещать её во снах. Но девушку не покидало тревожное чувство, что Деший опять, как и несколько веков назад, выжил. Наверное, если бы она не видела его смерть своими глазами… Хотя что её глаза? Стань она свидетелем того, как господин Шерех отрубает голову Сумасшедшему хайнесу, вряд ли бы нашла причины усомниться. Ведь как бы «хайнес» смог спастись?
Но ведь смог.
Изменение тела… Не только своего, но и чужого. Подмена… Сильные ментальные иллюзии… Майяри никогда с подобным не сталкивалась и не знала, что такое возможно. А когда не знаешь, что возможно, позволяешь обманывать себя. Но теперь она сомневалась. Сомневалась во всём и подозревала себя в незнании и невнимательности.
Но тревога не мешала ей и восхищаться. Восхищаться гениальным умом и способностями Дешия.
Иргада.
Дух захватывало от восторга, когда перед глазами вставал помолодевший образ черноволосого мужчины. Воображение рисовало на его лице улыбку и шкодливый взгляд, как у Викана. Красивый, сильный, невероятно способный и умный. Руки хотелось кусать от досады. Похоже, она заразилась от местных магов восторженностью чужими гениальностью, умом и способностями. Неужели он родился лишь для того, чтобы прожить такую сомнительную жизнь, не добиться ничего из желаемого и остаться безызвестным? Он мог стать одним из самых великих магов в истории. Мог прославиться своими изобретениями. Если слава ему безразлична, то он мог жить, получая удовольствие в изысканиях, – для Майяри это было отдельным видом наслаждения. Он мог…
Он столько всего мог, но пожелал власти.
Подобное желание вызывало у Майяри непонимание и презрительное недоумение. Какая радость быть правителем? Ты можешь вести за собой целый народ, страну и испытывать к подданным ненависть. Не приятнее ли, когда за тобой идут восхищённые последователи? Власть ведь имеют не только правители. Это не та власть, о которой можно сказать «У меня есть право повелевать».
Это власть, о которой можно сказать «Народ меня слышит». И эта вторая власть всегда приятнее, а порой сильнее первой.