Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира
Шрифт:
— Ничего особенного. Его должность обязывает к тайным встречам и не только с известными политическими деятелями. Не стоит об этом волноваться.
— Вы меня успокоили. А то я уже стал переживать…
Выехав от главы, Арсений Алексеевич вспомнил свою встречу с Бросманом. Пора было завершать кампанию на юге Африки. За эту партию, которая могла привести мир к ядерной катастрофе, должен же кто-то понести ответственность.
Архимандритов сел в машину, поднял трубку радиотелефона и приказал:
— Шестого ко мне в 17.50.
Шестым в его тайной иерархии
Подводящий итоги, а значит, устраивающий разборки, Архимандритов — карающий и беспощадный — усадил гостя в кресло.
— Как празднуете? Недавно отмечали… ах, да… Вы не могли бы мне рассказать, каковы наши возможности по освоению копий алмазов в Африке? Насколько я знаю, вы рапортом доложили руководителю безопасности о том, что работы по отслеживанию копей успешно продолжаются и что ваша агентура работает эффективно. Но… что вы скажете о резидентуре генерала Ларичева? Насколько мне известно, ваши неофициальные сотрудники братья капитаны Суховы исчезли, а генерал Ларичев, сказав, что вылетает в Москву, также пропал, и самолет, на котором он должен был прилететь, приземлился без него. Ну это все меня мало беспокоит. И вас, кажется, не беспокоит. Ибо вы работаете в госбезопасности, а они — офицеры военной разведки. Но вы-то понимаете, о чем я говорю.
Генерал-полковник мгновенно вскочил с кресла, прижав крепко сжатые кулаки к лампасам, вытянувшись по стойке «смирно». Хмель улетучился, он ощутил угрозу, нависшую над головой.
— Я разберусь и вам лично доложу, товарищ секретарь.
— Не спешите разбираться и тем более докладывать. Меня эти люди не слишком беспокоят. Пусть они беспокоят военное командование. Но, может, вы скажете, где мой Румянцов? По имеющимся у меня сведениям, он уже неживой. Хорошо, если мы отыщем его тело. Я не буду голословным, генерал, послушайте эту запись.
Круглов напрягся, а из передатчика зазвучал его голос: «Ада, я закрою на все глаза, если… словом, ты понимаешь, если не станет этого зарвавшегося моряка…» Дальше раздался легкий смешок Ады Андреевны. Да, это была их последняя встреча, на которой его агент Ада Ютвакова докладывала о своем вояже в Юго-Восточную Азию. Круглов хорошо помнил ее реакцию: в этот момент она саркастически улыбалась, сделав резкий жест ребром ладони ниже пояса Круглова, словно лишала того главного мужского достоинства. Ее жест был грациозен и красноречив, и Юрий Владимирович и сам тогда улыбнулся в ответ.
— Вы можете объяснить, генерал, усмешку вашего агента и ее жест? Ведь она вам что-то показала, не так ли? Это же слышно.
В мгновение пленка провернулась обратно, и многократно усиленное «вжик!», когда рука Ады разрубала воздух, показалось громом небесным.
— Не кажется ли вам, генерал, — продолжал измываться над посетителем Архимандритов, — что потеря моего офицера будет стоить вам… дорого? Пойдите, подумайте. И сделайте так, чтобы руководитель безопасности страны не узнал о том, что вы ищете военных спецназовцев, начальника
Доложить помощнику, даже не ему… через сутки… Это был чудовищный приказ, усиленный жестом. Секретарь ЦК показал пальцем вниз, потом, поднимая палец, направил его вверх. Из понятий направить вниз и направить вверх страшнее было вверх — это означало сразу на тот свет. А вниз было половинчатым: либо в подвал, что также означало на тот свет, но через муки, либо — понижение…
За долгие годы службы в органах Круглов, будучи талантливым опером и организатором своего дела (а с другими Папа Сеня не сотрудничал), заслуженно достиг высоты своего положения и довольно успешно руководил вверенным ему крайне важным управлением. И вот произошел облом, который не может воспринять его мозг, ибо Юрий Владимирович Круглов понял, что с ним не шутят.
Когда он вернулся в свой кабинет, не поехав домой, к гостям, празднующим его повышение в звании и награждение, мозг его все еще переваривал полученную информацию. За что? Почему? Но главное: что предпринять? На какое-то мгновение страх отошел, и он вспомнил, что за ним могут полететь в тартарары блестящие офицеры, профессионалы, тот же симпатичный ему Вася Шумилов. Их много, несколько сот, его ребят, и если он рухнул — полетят и они.
В тяжелых раздумьях генерал-полковник просидел всю ночь в кабинете. Скрытно от своего непосредственного начальника, руководителя госбезопасности, им даны все указания: разыскать! Но время шло, а никакой информации не поступало, да ее и не могло быть. Потому что Архимандритов прекрасно знал, где все эти люди и в каких местах временно упрятаны. Но он куражился, уничтожая назначенные жертвы.
Прошли сутки, а генерал-полковник Круглов все оставался в кабинете. Когда остался ровно час до доклада Архимандритову, Круглов поднял трубку и набрал домашний номер. Последние годы у них с женой были крайне натянутые отношения, их объединяли не столько квартира и достаток, сколько единственная дочь-студентка. Стараясь говорить как можно теплее, Круглов попросил жену позвать дочь. И когда девушка взяла трубку, сказал:
— Настя, милая, послушай, я очень тебя люблю. Помнишь, когда мы с тобой ездили отдыхать, я познакомил тебя с дядей Тимофеем? Если тебе будет очень трудно, поезжай к нему.
Круглов положил трубку, выдвинул ящик стола, вытащил пистолет и загнал в ствол патрон. Затем взял из стакана остро отточенный карандаш и на листе лежавшей перед ним тетради написал: «Я люблю тебя, Настя». А ниже добавил: «Прошу никого не винить в моей гибели».
Страха, парализующего волю и мысль, не было, когда его рука нащупала вороненую сталь пистолета.
…Узнав о смерти генерал-полковника Круглова, в Москву из Ленинграда выехал полковник Шумилов, чтобы принять участие в похоронах. На кладбище, среди немногочисленных провожающих в последний путь, были жена покойного, дочь Настя и старший брат Тимофей, живший в независимом одиночестве в далекой кубанской станице. Увидев Василия Шумилова, Тимофей подошел, и мужчины пожали руки. Они были знакомы.