Шведская сказка

Шкваров Алексей Геннадьевич

– Я слышал у вашего отца в Померании, есть сорт pommes de pigeon ? Варенье из них восхитительно! Вы не могли бы, мой юный друг, отписать вашему почтенному отцу, чтоб он выслал мне пять-шесть саженцев? Цена, право, не имеет значения.

Стединк чуть не поперхнулся от столь неожиданной просьбы, но справившись, вежливо ответил:

– Конечно, господин капитан. Я думаю, отец с радостью выполнит вашу просьбу.

Замешательство фенрика не укрылось от проницательного взгляда Кёнига. Он улыбнулся и дружески потрепал юношу по плечу:

– Признайтесь, Стединк, что мой вопрос привел вас в смущение. Казалось

бы, к чему офицеру интересоваться какими-то вопросами, связанными с делами в его усадьбе? Но, мой юный друг, мы живем в те времена, когда военные не могут думать лишь о войне. Наша бедная Швеция давно уже не та великая держава, что была во времена Густава Адольфа. И офицерское жалование отнюдь не обеспечивает его семью всем необходимым. Потому мы интересуемся вопросами далекими от службы. Война стала уделом политиков, а не военных в Швеции.

Стединк еще не понимал многого, что стояло за словами капитана. Лишь спустя много лет, когда ему придется командовать Саволакской бригадой в войне против русских, он вспомнит эти высказывания Кёнига.

В самом конце вечера, Курт задал вопрос, который его весьма и весьма интересовал.

– Господин граф, я понимаю, что не имею право злоупотреблять вашей добротой и гостеприимством, поэтому я чрезвычайно признателен за все те знаки внимания к моей скромной особе, уже оказанные вами, и ту помощь, что вы обещаете, но нельзя ли было помочь мне еще в одном деле? Я располагаю небольшой суммой денег, что снабдил меня отец в дорогу, и хотел бы снять для себя скромное, но достойное офицера жилье.

Спарре еще не успел открыть рот, как его опередил капитан Кёниг:

– Похвально, мой друг. Я думаю, что смогу вам помочь. Завтра же я переговорю со своим офицером, лейтенантом фон Гольштейном. Он как раз снимает комнаты в Норрмальме. Это близ кладбища Святой Клары, на улице Нурдгатан. Предполагаю, что он будет не против разделить свой кров с таким славным юношей.

– Ну и прекрасно – подхватил Спарре, - я думаю, наша беседа затянулась и Курту давно уже пора отдохнуть. А завтра мы приступим к обсуждению того, что предстоит сделать молодому барону Стединку в Стокгольме.

Так начиналась взрослая жизнь Курта Стединка, его вхождение в самые высокие круги европейского общества. Жизнь, которая сделает его космополитом, воином и дипломатом. Он будет вращаться при самых изысканных дворах Европы второй половины восемнадцатого века – французском Людовика XVI, русском Екатерины II и, конечно, шведском Густава III. Ну а пока перед ним лежал двор Адольфа Фредерика. Это было не самое блестящее общество, но покорить его было необходимо для молодого померанского дворянина, ибо лишь здесь Стединк мог найти ту самую отправную точку для своей карьеры.

Добряк Спарре, подобрав для юного барона кое-что из гардероба, посоветовал сперва нанести нужные визиты, сверившись с тем списком, что снабдил Курта в дорогу отец. В этом был двойной смысл: во-первых, представиться самому, продемонстрировать обаяние и хорошие манеры, что пригодилось бы для приобретения личных связей в карьере, а во-вторых, заручиться поддержкой влиятельных людей Швеции для удовлетворения требований отца о возмещении причиненных войной убытков.

И Курт завертелся в круговороте встреч. Генерал Якоб Альбрехт фон Лантингсхаузен, главнокомандующий шведской армией в Померании, генерал

Аксель фон Ферсен, генерал Ханс Генрих фон Ливен, государственный советник Адам Горн, президент канцелярии иностранных дел граф Клаэс Экеблад, гофмаршал королевы граф Магнус Юлиус Делагарди, известный правовед полковник Карл Гидеон Синклер, советник правительства барон Якоб Филипп фон Шверин. И все, все обещали содействовать и поддержать притязания барона Стединка в его деле о компенсациях.

Оставалось вступление во двор. Здесь добрый Спарре уже ничем не мог содействовать Курту. Сам пребывал в немилости. (Отец явно переоценивал высоту положения своего друга.) Полковник состоял в партии «шляп», и даже был одной из ведущих фигур. После поражения Швеции в последней войне с Россией, развязанной именно «шляпами», партия пребывала в оппозиции. Король Адольф Фредерик был возведен на престол стараниями русского двора и самой императрицы Елизаветы Петровны, а, соответственно, и «колпаки» вернули себе утраченные было позиции в правительстве. Объявление Адольфа Фредерика кронпринцем было обеспечено присутствием в Швеции 11000 русского корпуса генерала Кейта, и хотя «шляпам» удалось через год заставить русских покинуть пределы королевства, более серьезных изменений во внешней политике государства пока у них не получалось.

Королевский двор Адольфа Фридриха был далеко не самым блестящим в Европе. Его величество слыл добрым малым и верным супругом. Он и не скрывал свои пристрастия:

– Больше всего в жизни я люблю вкусно и сытно поесть, обожаю работать на токарном станке или проводить время с мольбертом в руках, рисуя какой-нибудь простенький пейзаж.

Время от времени в нем просыпался воинственный дух и король выезжал поупражняться с войсками. Править страной у него времени не оставалось, да и желания особого не было. Король безмерно любил свою царственную супругу – Лувису Ульрику, а поскольку она была женщиной волевой, властной и высокоодаренной, то Адольф Фредерик полностью находился под ее влиянием, передав фактически правление страной в ее руки. Королева Швеции была сестрой самого Фридриха Великого, однако не разделяла мнение своего брата о необходимости установлении гегемонии Пруссии над всей Европой:

– Я не верю в сверхъестественные способности Фридриха, как полководца. И не позволю втянуть нашу Швецию в войну на его стороне!

Это ее сильно отличало от, скажем, наследника русского престола великого князя и будущего императора Петра III, считавшего Фридриха Великого своим кумиром. Такая позиция королевства полностью соответствовала интересам «шляп», старавшихся не замечать Россию, входившую в коалицию против Фридриха, и ратовавших за быстрейшее и теснейшее сближение с Францией, союз с которой дал трещину после Абосского мира с русскими 1743 года.

Юный Курт интуитивно чувствовал, что ставку ему нужно будет сделать на наследного кронпринца Густава. Но умный и дальновидный Спарре подсказал Стединку:

– Сперва понравиться должно королеве, ибо только она, и никто другой, решает с кем общаться будущему Густаву III, мой мальчик. Сам-то я пребываю в немилости у королевской четы, а потому, Курт, отправляйся во дворец без меня.

– Тем более, сынок, ты не будешь там чувствовать себя одиноко. Ты приобрел уже достаточно друзей в столице, ты увидишь их всех во дворце.