Швейк жив!
Шрифт:
Инвальдова. С пана списователя станется свернуть в какой-нибудь кабачок. Хотя и в нашей господе «У чешской короны» водится добрая сливовица. Казалось бы, зачем нести деньги в чужую господу, когда можно выпить у Инвальдов? А если есть лишние кроны, то отчего бы не заплатить хотя бы часть долга трактирщику, который открыл щедрый кредит пану списователю.
Львова. Мы заплатим, пани Инвальдова. Обязательно заплатим, как только Ярославчик получит деньги по почте.
Инвальд. Не принимайте
Явление 2
Те же и Гашек, Артур Лонген, Ксена Лонгенова.
Через завывания ветра прорывается звон колокольчика и щенячий визг. Дверь трактира хлопает. В трактир вваливаются несколько человек. Это Гашек и его гости – Ксена и Артур Лонгены. Видно, что их настигла метель. Они все в снегу, отряхиваются. Гашек в меховой шапке, кожухе, обут в валенки.
Львова (восторженно). Ксена!
Ксена (восторженно) Шура! (женщины обнимаются и целуются)
Артур (обращается к Львовой, высвободившейся из объятий подруги). Princesse, laisse-moi embrasser ta plume.
Львова. (растерянно) Со? Не розумим!
Артур (несколько озадаченный тем, что русская аристократка не понимает по-французски, переходит на чешский). Княжна Львова, граф Эмиль Артур приветствует вас! (целует ей ручку)
Львова. Сем велми рад, грабе!
Гашек (представляет гостей трактирщику Инвальду). Лекса, это Тонька Виселица… то есть что я говорю! Пани Ксена Лонгенова, знаменитая актриса кабаре. А это ее супруг граф Эмиль Артур Лонген, директор кабаре «Революционная сцена». Друзья, погода сегодня сибирская, но нам наплевать. На столе поет самовар, на моих ногах пимы, в них ноги не мерзнут (хвастливо показывает гостям ноги в огромных валенках). Ксена, подарить тебе такие валенки?
Ксена (с ужасом разглядывает неуклюжие валенки) Нет уж, Ярда, уволь! Носи сам!
Гашек. Не хочешь валенки, тогда послушай игру на балалайке, которую мы привезли из России. Шура, жги!
(Львова послушно берется за балалайку, но едва она ударяет по струнам и выводит первую строчку «Эх, яблочко!», как звуки балалайки заглушает громкий, протяжный вой и царапанье когтей по двери. Трактирщик от неожиданности хватается за кочергу, вообразив, что сейчас в его трактир ворвется стая волков)
Гашек. Не
Ксена. Мой малыш! Он такой милый и беспомощный!
(за дверью раздается рычание, сравнимое с ревом огромного медведя. Инвальд опять непроизвольно хватается за кочергу).
Ксена. Мой малыш замерзнет. Надо его выпустить.
( Инвальд всем видом показывает, что ни за что на свете не пустит дикого зверя в свой трактир )
Гашек. Волкодаву полезно быть на холоде. Поверь мне, Ксена, как основателю «Института кинологии». Надо приготовить ему подстилку и дать поесть. Позаботимся о нем, граф!
(Гашек и Лонген выходят из трактира, чтобы устроить щенка)
Ксена. Шура, извини за неожиданное вторжение с щеночком. Малыша не с кем было оставить в Праге, а я не могла отпустить Артура одного. Так и сказала ему: ты там устроишь гулянку с Ярдой, и в итоге в Прагу доставят твое тело для крематория.
Львова. Что ты! Я очень рада. Постараемся вдвоем удержать наших мужей.
Ксена. Артур собирается написать вместе с Ярдой одноактную пьесу для кабаре.
Львова. Конечно, пусть заработают немного денюжек. Мы в долгах как в шелках…
Ксена. Как странно? Выпуски «Доброго вояка Швейка» сейчас расходится в Праге как горячие пирожки, а представление Швейка на «Революционной сцене» – это единственное, на чем нам удалось подзаработать и заплатить за аренду подвала.
Львова. Вот как? Франта, наоборот, пишет, что книготорговцы возвращают тетрадки, а все деньги от продажи уходят на бумагу и типографию.
Ксена. Из Франты никудышный делец. Ярде следует поскорее найти другого издателя.
Львова. Пойдет ли на этот Ярославчик? Они старые приятели с Франтой. Пойдем наверх, я покажу вам вашу комнату.
(Женщины поднимаются по лестнице наверх).
Явление 3
Гашек, Артур Лонген, Инвальд, Инвальдова.
В трактир возвращаются Гашек и Артур Лонген.
Гашек. Волкодав не замерзнет. Шерсть у него, что твоя шуба. Говорю, как специалист. Я даже с бешенными псами имел дело, и в пастеровском институте чувствовал себя как дома.
Артур. Когда Ксена захотела взять в поездку своего пса, я встал на дыбы, а потом подумал, что это пойдет на пользу. Она будет вынуждена гулять с ним каждый день по два часа и оставит нас без присмотра.