Сиам Майами
Шрифт:
Глава 14
Мотли застыл посреди стоянки. Из кабаре стали выходить довольные пары. Не оборачиваясь, Мотли внимал их воодушевленному обмену репликами. При этом он не спускал глаз с габаритных огней машины Доджа, пока она не свернула и не исчезла из виду. У Мотли тряслись руки. Он сунул их в карманы и побрел к Барни.
— Она великолепна, Зигги! — Женщина, чьего имени он не помнил, обняла и поцеловала его.
— Мои поздравления, — сказал ее супруг и похлопал его по спине.
Высокая молодая особа заявила:
— Благодаря ей
— Просто класс, Зигги! — поддержал ее спутник.
— Мы мчимся домой, чтобы раструбить эту новость. — Представитель крупной фирмы звукозаписи улыбнулся и двинул Зигги кулаком в плечо.
В кабаре начался антракт. Официанты носились как угорелые. Сцена была пуста. От бара неслись поздравления:
— Ну и глаз у тебя, Зигги!
— Ничего не скажешь, наметанный!
Он направился к столику, где сидели Барни и Валентино. Знакомые посетители вставали при его приближении и трясли ему руку.
— Здорово, Зигги!
— Фантастика!
— Почему не я на твоем месте?
— Великолепно!
Зигги довольно кивал. У него был совершенно счастливый вид, но чем ближе он подходил к Барни, тем отчаяннее скребли на душе кошки. Похлопав Барни по плечу, он поманил его за собой.
По пути заглянул в кабинетик хозяина кабаре. Туда набилось с десяток дюжих громил в безупречных костюмах. Прежде чем Мотли захлопнул дверь, они дружно издали приветственный рев. Мотли проник на кухню и протащил Барни мимо разделочной колоды мясника, мимо чугунных плит, мимо огромной раковины, в которой копошились лангусты, мимо деревянных кадок с колотым льдом, мимо огромного холодильника с распахнутыми дверцами, полного салатов, мороженого, шербетов и прочих лакомств, мимо чанов с яичными белками и дальше на крыльцо, заваленное мешками с картошкой, луком и сахаром.
Перед ними текла река. За ней громоздился город в огнях. Мотли стоял лицом к городу, Барни — к кухне, по которой носились официанты. Измученный чернокожий шеф-повар и трое его чернокожих подручных, в одних шортах и фартуках на голом теле, макали кур в кипящее масло, вытаскивали из раскаленных печей пироги и разбивали над чанами яйца. Потом повар взялся разделывать бок говяжьей туши. Удалив жир, он принялся отбивать мясо. Вся четверка что-то била, колола, расщепляла, дробила, резала, пластовала. Взору Барни предстала картина тотального уничтожения. Заканчивалось все, впрочем, аккуратными блюдами, поджидающими на белой стойке накрахмаленных официантов.
— Поздравляю! — Мотли сжал руку Барни своими лапами гориллы. — Сиам так и светилась! — Мотли наслаждался воспоминаниями о выступлении. — Именно это ей и требовалось, чтобы смягчиться. Так она куда красивее.
— Она действительно понравилась Твиду? — спросил Барни, которого оскал Твида совершенно не убедил.
— Да он в восторге! Ты видел его улыбку? Он голову потерял! — заверил его Мотли.
— Валентино говорит, что это большое везение. Она скоро сможет прекратить свои разовые выступления. Это правда?
Мотли подивился, как быстро он переходит к сути. Сам Мотли предпочитал не торопиться. Он признался:
— Просто чудо,
— Я догадывался, — кивнул Барни. Мотли был все больше доволен им. — А ты мне так ее расхваливал!
— Все именно так и вышло.
— Значит, тогда ты вешал мне лапшу на уши?
— Просто я пошел на большой риск, — вежливо поправил его Мотли. — А ты совершил чудо. Взгляни на нее — она неподражаема! Это все ты! Ты ее перевернул. Теперь ты можешь помочь ей добиться настоящего успеха. — Он достал черный бумажник и вытянул из него купюру в десять долларов. Помахав ею у Барни перед носом, он сложил ее вдвое и сунул ему в нагрудный карман. — Я сказал, что ценю хорошую работу, и это не просто слова. Десятка — это твоя новая прибавка. Если все пойдет так и дальше, через месяц ты станешь огребать по двести в месяц. Ты когда-нибудь зарабатывал по двести в месяц? — Мотли потер руки. — Да еще вращаясь среди знаменитостей!
— В каком смысле помочь добиться настоящего успеха? — Барни не понравилась скороговорка, с которой Мотли произнес эти слова.
Настало время выложить все начистоту.
— Я не думал, что ты получишь работу, раз там маячил человек Доджа, Монк.
— Какое отношение имеет Додж к Сиам?
— Она по-прежнему принадлежит ему.
Барни, как загипнотизированный, наблюдал за работой на кухне. Когда он снова перевел взгляд на Мотли, тот нанес второй удар:
— А я работаю на Доджа.
Барни медленно, недоверчиво покачал головой. Грязный механизм шоу-бизнеса вызывал у него отвращение. Еще недавно он твердил себе, что ему все равно, что в любом случае лучше это, чем иметь в обмен за свободу мизерный доход да еще спасаться от преследователей. Однако его потрясла глубина предательства. Хорошо, что он вовремя вспомнил, что для преуспевания необходимо оставаться джентльменом, а джентльмены не бунтуют и не сквернословят. Они чтят традиции и закон. Они блюдут свою респектабельность.
— Она никогда не станет на него работать, — спокойно сказал Барни. — Вы такие умные, а этого не знаете?
— Он идет на риск. — Мотли чувствовал, что Барни вплотную приблизился к основному вопросу, поэтому он отодвинулся, встав на пороге, отделявшем кухню от крыльца.
— Он уверен в себе, иначе не отважился бы на такой риск, — сказал Барни.
— Правильно, — согласился Мотли.
— Почему? — прозвучал главный вопрос.
Мотли видел через его плечо поваров и официантов. Их присутствие добавляло ему уверенности.
— Сиам очень хочет успеха?
Барни с отвращением махнул рукой. Ему надоела болтовня.
— Додж считает, что амбиции заставят ее пойти на что угодно. Поэтому его требование не так уж нелепо. В конце концов, он вложил в нее уйму денег: музыкальные уроки, жилье, еда, кое-какие наряды для сцены…
Глядя на него, Барни тихо спросил:
— Ты считаешь, она ему отдастся?
Ответ Мотли был решителен:
— Нет.
Барни набрал в легкие побольше прохладного воздуха. Это было необходимо как подтверждение, что существует и нормальный мир.