Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова
Шрифт:
Посовещавшись с начальником дивизии Вахромеевым, мы решили наказать беглецов. О них было сообщено в Реввоенсовет армии.
И вот в Сок-Кармалинское срочно прибыл Ревтрибунал 5-й армии. На своем заседании 12 апреля 1919 года трибунал „рассмотрел дело двух батальонов Самарского сводного полка и комиссара того же полка Миронова, установил, что батальоны панически бежали из-под деревни Верхне-Сульская и тем самым предали своих товарищей“. Трибунал сурово осудил бойцов этих двух батальонов и вынес решение: „расстрелять через двадцать пятого по одному“. Политического комиссара полка Миронова „за непринятие мер приговорить к расстрелу, но ввиду ряда смягчающих вину обстоятельств и полного незнания военного дела, найти возможным направить его в дисциплинарный батальон на месячное воспитание“. В решении трибунала говорилось, что, если Миронов в течение месяца не оправдает доверия, он будет расстрелян на
Приговор трибунала о расстреле каждого двадцать шестого был приведен в исполнение» {257} .
Анненковскую дивизию, вопреки фактам, называют карательной. Так общественный обвинитель Ярков, человек сугубо гражданский, на вечернем заседании 9 августа с чисто дилетантских позиций живописал перед притихшей, жадно внимающей аудиторией:
— Под защитой чехословацких штыков, с помощью которых пришла контрреволюция, местные военные организации и, в частности, анненковские карательные отряды и отряды особого назначения, контрразведка и прочие, творили такие ужасы, перед которыми даже их союзники чехи вынуждены были заявить, что они позволяют такие действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Все, даже самые дикие зверства, тускнеют перед зверством анненковских карательных отрядов.
Но дивизия Анненкова не была карательной. Она формировалась и предназначалась для решения боевых задач. Да и сам Анненков — боевой офицер, а не каратель. Мы уже убедились, что большинство обвинений в адрес Анненкова и анненковцев были ложными или являлись плодами оговоров или добросовестных заблуждений. И подсудимый вынужден даже об этом особо сказать:
— Я не буду говорить, что во многих преступлениях я и мой отряд не виноваты, но я хочу подчеркнуть, что много неверно приписывалось партизанскому отряду.
Несмотря на это, со стороны свидетелей постоянно звучали обвинения анненковцев в грабежах, изъятии продовольствия, фуража, скота, подвод и т. д. Заявления Анненкова, что в указанное свидетелями время и в называемых ими районах и селах его частей не было, суд не принимал во внимание и гнул свою линию. Во многих случаях Анненков был прав. Использование его имени реквизиторами было очень частым явлением. И не только потому, что эти экспроприаторы называли себя анненковцами, желая скрыть свою принадлежность к частям других командиров или переложить вину и ответственность за это на плечи Анненкова, а потому, что они знали, что имена их командиров для крестьян ничего не значат и под них они ничего не получат, а авторитет Анненкова был настолько высок, что достаточно было произнести его имя, и крестьяне давали все, зная, что тот рассчитается! Это самозванство в дальнейшем сыграет роковую роль в судьбе Анненкова, потому что его имя использовалось самозванцами годами. Что касается карательной деятельности, то ею вынуждены заниматься все армии мира в тех районах, где им оказывается сопротивление.
Сведений о карательной деятельности в Семиречье красных в советской печати практически нет и не могло быть, иначе были бы искажены сусальные образы красноармейца и Красной армии. Однако такая деятельность ими проводилась и довольно часто, а местное население несло при этом тяжелые повинности.
Бывший член 2-й Государственой думы, член Турккомитета (правительства Львова и Керенского), Председатель Совета Министров автономии Туркестана, член «Алаш-Орды», Председатель комитета по оказанию помощи киргизам Семиреченской и Сырдарьинской областей, инженер путей сообщения Мухамеджан Тынышпаев доносил 16 апреля 1919 года из Семипалатинска Верховному правителю адмиралу А. В. Колчаку:
«Верненский областной совдеп в мае 1918 года послал карательную экспедицию во главе с известным в области Мамонтовым (убитым в бою в поселке Маканчи) и Ивановым. Карательная экспедиция по пути убивала и грабила киргиз Верненского, Капальского, Лепсинского уездов.
В июне 1918 года убито красными 8000 киргиз в Лепсинском уезде.
Перебиты все мужчины-киргизы старше 6 лет, зимовки, юрты и прочее имущество сожжены, весь скот угнан. Летом 1918 года только в Лепсинском уезде реквизировано большевиками 10 000 лучших киргизских лошадей, реквизировались и реквизируются они до сих пор для отрядов Сибирской армии. В январе месяце получено было распоряжение о сборе податей и производстве конной переписи. В 1918 году киргизские области, за исключением небольшой территории, провели в тисках большевиков, которые взяли у них все, что только можно было. Население ограблено дотла, теперь несет непомерные тяготы, значительный процент хозяйств совершенно не существует, переучет кибиток не сделан и делать его сейчас нельзя, ибо таковой в конечном счете окажется неверным… Один из самых энергичных деятелей Отунчи Альжанов, член „Алаш-Орды“,
Не щадили красные и пленных, особенно офицеров. Красный партизан И. П. Маздрин вспоминает: «В первые месяцы боев с белогвардейцами партизаны не щадили офицеров, захваченных в плен. Их тут же, на месте, расстреливали. Военный отдел установил награду в тысячу рублей за каждого взятого в плен офицера, доставленного партизаном в штаб своей части или соединения» {259} .
Анализ и оценку показаний свидетелей по семипалатинскому эпизоду дал защитник Борецкий.
— Один свидетель говорит, — докладывает он свои выводы суду, — что в Сергиополе он видел горы трупов, человек 150. В Сергиополе 160 дворов, станица казачья. Поэтому Анненкову не было никакой надобности расправляться со своими. Но откуда же трупы? Свидетель Назаренко говорит, что был бой под Енрекеем, может быть, сюда привезли убитых и раненых? Свидетель Горин показывает, что в Сергиополь пришла разбитая дутовская армия и оставила 600 тифозных больных, Может быть, что эти трупы и есть дутовские солдаты?
Свидетель Ситников показывает, что при наступлении 2-го Степного корпуса была разбита Шмидтовка и Троицкое. При чем же здесь Анненков?
Сличив показания первого свидетеля с показаниями второго, я сделал вывод, что карательные эксцессы производились до прихода Анненкова и после его ухода, так как он пришел 26 октября и ушел 27 ноября. И прав Анненков, который говорит, что во время его пребывания в Семипалатинске отряд не был использован в карательной экспедиции. Семипалатинская губерния, согласно приказу № 34 от 15 февраля, имела уполномоченных Степного корпуса в уездах. В Каркаралинском уезде был полковник Караев, в Усть-Каменогорском — Виноградский и так далее, а Анненков являлся уполномоченным 2-го корпуса на театре военных действий Семиречья, поэтому он не мог вторгаться в сферу действий хотя бы того же Караева. После ухода Анненкова, как видно из приказа № 236, штаб пополнения [120] считался прибывшим 1 марта в Семиречье. Свидетельские же показания как раз подстверждают, что карательная деятельность развилась, как я уже сказал, с марта девятнадцатого года. По документам, которые имеются в деле, все карательные действия нельзя принимать на баланс Анненкова, а что касается остальных штабов пополнения, то ясно, что, будучи за 700 верст, он не мог усмотреть за их действиями. Он протестовал против того, чтобы части, находящиеся в Семипалатинске и творившие там карательные экзекуции, носили имя Анненкова. Об этом свидетельствует приказ, помещенный в газете «За Родину!». По тракту на Урджар, — продолжает Борецкий, — в начале девятнадцатого года было спокойно. Летом произошло восстание Орлов, которые подходили к Сергиополю. Их отбивали сергиопольские казаки и Ярушинский полк, который в это время шел в Семиречье. Анненкова в это время в этих местах не было, так как он 14 июля вел наступление на Андреевку, а китайцы наступали на Герасимовку, и все действия, произведенные в районе Сергиополя, нужно отнести на баланс действовавших там частей, которые производили зверства — пилили пилой, бросали на борону и так далее. Анненкова там не было! Когда говорил прокурор, то он упустил из виду действия капитана Виноградова с июня по октябрь восемнадцатого года. Виноградов прошел с огнем и мечом с Урджара до Лепсинска, так что показания Логиновой и других о зверствах в восемнадцатом году в этом районе нужно отнести на счет отряда Виноградова.
120
Штаб пополнения — группа военнослужащих, занимающаяся мобилизацией призывников, набором добровольцев.
Разгром села Сазы, как нам известно, произошел из-за национальной розни крестьян и казаков. Там произвел расправу командир самоохранной маканчинской сотник Арбузов.
Нельзя утверждать, что в Колпаковке уничтожено 580 человек и что Карабулак сметен с лица земли. Из свидетелей только Вордугин, который прошел весь путь с Анненковым, от Верхне-Уральска до Уч-Арала, дал некоторые ценные материалы. В его показаниях вы не увидите ни одного факта из тех ужасов, о которых говорили здесь сотни свидетелей. Вордугин впоследствии организовал восстание против Анненкова, и в настоящее время он бы сказал нам об этих ужасах, даже если бы он не видел их сам, то мог бы об этом слышать.