Сибирская жуть-2
Шрифт:
Сохранились воспоминания старожилов о прирученных бурых козах, доившихся чистыми сливками, желтого цвета. Молоко застывало в посуде, как сметана и имело высокую жирность, такую, что на нем жарили блины. Поселенцы старались не губить природу без нужды, прикармливали в стужу оленей и ланей.
Разводили дикого глухаря, который легко приручался, а спустя восемь месяцев достигал пяти килограммов веса. Кормились глухари всеми видами хвои, а гальку и ракушечник им насыпали тот же, что и домашним курам. Необычность глухаря состояла в его морозостойкости, птица не нуждалась в теплом сарае, не требовала большого количества зерна, довольствуясь зерновыми отходами.
Ян Янович полюбил сибирскую землю, отдал ее пашням все силы свои и был счастлив судьбой крестьянина.
Недалеко от плотины ГРЭС есть на обрывистом берегу скамейка. Сработана из листвяжных плах, скобленных топориком, установленных на каменные опоры. Рыболовы часто отдыхают на ней, не подозревая, что это и есть скамья хозяина Яна с исчезнувшего хутора Нижняя Лебедевка. Нет на земле Яна Яновича, но не заросли его пашни, служат людям.
БОГУНАЙСКОЕ ЧУДО
Поведала мне старая бабушка Агафья в доверительной беседе про то, что сама видела и слышала.
Выдался тогда тихий зимний вечерок, засиделись мы, но и причина случилась. Не восемьдесят, не девяносто лет от рождения было бабушке Агафье, но сто первый стукнул! Дивные дела Господа!
Молодым всегда интересно узнать, что было, когда их не было. Мчится кипящее время, исчезает пустое, забывается мелкое. Но богунайское чудо отмывается, как золотой самородок, сияет ярче непонятой тайной.
Откроем по порядку.
Родилась бабушка Агафья в семье сибирского священника в селе Заозерном. Приняла от родителей самое доброе, христианское воспитание, без которого не смогла бы и понять, и оценить приключившееся таинство. А случилось все на холмах богунайских.
В то время умножалась ежегодно рыба в реках, птица в лесах. Разводился всякий пушной зверь в кедровой, в зеленой тайге, которую вырубали потом долго, но все-таки вырубили полностью. Пригодилась матушка-природа в смутные времена государственных переворотов. Только начались в столице гонения, сразу к нам, в дальнюю сторонку сибирскую, редкие люди приехали. От несчастья бежал народец, оставаясь в глухих сибирских заимках.
Приехали тогда в Сибирь духовные лица. Совесть народа, образованные ученые священники, монахи из Троице-Сергиевой лавры. Тогда, во времена оные, священникам трудно пришлось.
Служили они отечеству, мораль и законы веры предков проповедуя. Но не поняли их в стране, за двух-трех нечестивых всех праведников, без разбору, решили предать на истребление.
Прибыли в наши богатые края редкие эти люди и расположились рядом с зимовьем староверов, на Богунае. Судьба духовных лиц перекликалась с судьбой староверов, не изменивших веру собственную в гонениях царских. Приезжие монахи взялись за постройку. Вскоре поднялся вокруг поляны за третьим холмом крепкий частокол, а за ним избушки бревенчатые. Украсила скромное монашеское поселение просторная деревянная церковь. Приходили в новый монастырь удивленные крестьяне из местных деревень. Нравилось простым людям радостное место. Порядок, природная красота не испорчена, тропинка петляет между кедров могучих, белочки прыгают ручные, птицы поют, цветы лесные благоухают.
Среди густого леса открывается страннику древний град деревянный, будто Китеж
Пожилого возраста священники, каковых в центральной России особенно истребляли, не одобряли войну и смуту. Сами терпели и другим советовали терпеть, не возмущаясь, находить выход без столкновений шумных. Монахам пришлось не называть приходящим свои имена, потому как разные люди их окружали. Старцы искали божественное спокойствие, возможность прожить последнее время тихо и мирно.
Прихожане спросили одного седого старца о причине его поселения на Богунае. Сказал мудрец твердо и сурово: «Прибыли мы по божественной воле! Состоит эта воля в том, что все мы должны в полном спокойствии дожить свою земную жизнь и перейти в жизнь бесконечную».
Все знают, что старость всегда заканчивается. Земную жизнь хотели старцы закончить тихо, перейдя в жизнь вечную, в которую горячо верили. Нет в том божьем деянии для христианской души никакой скорби. Рождаемся со Христом, живем и радуемся, смерть принимаем, как неминуемую божественную волю. Некоторые монахи ехали через Сибирь в Китай, Монголию. Наши старики не хотели оставлять Россию, покидать свой русский народ.
В тяжелые времена случалось, что священников и монахов в спешке стреляли и зарывали не на кладбище, а где придется. Часто требовали от священнослужителя отречения от Христа-Бога. А какая после этого спокойная совесть у священника?! Старого и слабого можно заставить сказать неправду, а то и того хуже: выдать братьев по вере, укрывших сокровища церковные. Стремились наши старцы с правдою, спокойно предстать на суд божий.
Действительно, все насельники здешние, по слухам, из бывших дворян, князей, особенно если епископ или старец-учитель духовный.
Стали приходить к столичным старцам на Богунай многочисленные желающие воспринять от них руководство к жизни праведной. Отцы принимали всех с любовью, успокаивали, указывали путь, но никому не разрешали в скиту оставаться надолго. Ласково отвечали, что не можем-де мы руководить вами до конца, сами исполняем волю Бога. Воля та состоит в мирной кончине старцев, не участвующих в распрях мирских.
На вид надежная церковь, а старцы предвещают свой мирный конец. Приходящих к старцам за советами жителей называли в те времена паломниками. Часто у сибирских людей бывали затруднения в общении с близкими людьми, соседями, начальством. Поэтому посещение старцев давало людям направление, жизненную дорогу и душевное равновесие, без которого само существование невозможно. Мудрость старцев, возможность предусмотреть не только ежечасную выгоду, но и последствия какого-нибудь поступка человека помогали сибирским паломникам в нелегкой жизни. От старцев люди узнавали, что не только на войне подвиги совершаются. Жизнь с подавлением собственных страстей, воздержанием от пищи также есть подвиг не менее тяжелый, чем ратный.
Но не всякое самоограничение старцев понимали паломники, все тонкости человеческой морали не усваиваются сразу. Однажды потревожило приходящих любителей духовности загадочное происшествие. Любя благочестивых стариков, беседуя с ними, перестали вдруг замечать одного тихого батюшку. Молчали сначала, потом заволновались, спрашивать монахов стали: «Куда же отец Никодим подевался? Ждем его, а он не приходит!»
Искали и в церкви, и в кельях – нет нигде благочестивого отшельника. Побеспокоились и утихли, тайна неразгаданной осталась.